– Думаешь, я этого не знаю? – Хило раздраженно засопел. – Ты расстроена, потому что в твое отсутствие я недостаточно внимательно следил за мальчиками и случилось вот такое. Но разве я когда-нибудь не выполнял обещания? Разве когда-нибудь оставлял нападения на семью безнаказанными? Просто иногда для этого требуется больше времени, только и всего.
Что-то отвлекло Хило, он прервался и с кем-то переговорил, а потом вернулся к трубке.
– Мне нужно идти, Рю отпускают, я должен заполнить кое-какие бумаги. – Он помолчал. – Я не хотел тревожить тебя плохими новостями. Но не все так плохо. Могло быть и хуже. Намного хуже, нужно благодарить судьбу за то, что все обошлось. И не беспокойся о делах клана. Поговорим, когда вернешься. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. Передай мальчикам, что мама их любит.
Когда Хило завершил звонок, Вен долгую минуту смотрела на молчащую трубку, прежде чем положить ее на рычаг. На ее плечи как будто навалился тяжкий груз. Она машинально встала и переоделась в более комфортный костюм, выпила газировки из мини-бара, бесцельно побродила по номеру и снова опустилась на кровать.
Ей хотелось расплакаться, но все было как в тумане, происходило слишком далеко. Если бы она была рядом с семьей, то и чувства были бы реальнее. «Мой сын – каменноглазый», – думала она. Она представила Рю на больничной койке, как он зовет маму, и с материнским отчаянием Вен захотелось оказаться рядом с ним, крепко обнять и утешить. Но самое странное, при этом она чувствовала и облегчение оттого, что сейчас не там и ей не придется смотреть в доверчивые глаза сына и лгать ему, будто все хорошо. Ведь это не так.
Ей хотелось выбросить из головы неприятные мысли – Рю не поступит в Академию, не станет Зеленой костью, как его отец и дяди, никогда не займет серьезной позиции в Равнинном клане. Как и его матери, всю жизнь ему придется бороться с клеймом приносящего неудачу, от него будут отмахиваться и не обращать внимания, вот только он мальчик, а значит, окажется в еще худшем положении, ведь мужчина должен стоять у руля, чтобы его уважали, а кто последует за каменноглазым?
С болезненной и пронзительной честностью Вен призналась себе, почему с того мгновения, когда увидела фотографию Нико в письме среди бумаг Лана, она так старалась вернуть мальчика в Жанлун, почему настояла, чтобы Хило лично поехал в Степенланд, забрал Нико и воспитал его вместе со своими детьми. Наверное, она с самого начала подозревала, конечно же, такая вероятность тревожила ее во время беременности: ее сын Рю не сможет стать наследником отца.
Нико – вот тот ребенок, которого она не сумела выносить, подлинный первый сын Равнинного клана. Какая ирония, что его родила женщина столь неблагодарная и неверная, как Эйни, но боги обладают жестоким чувством юмора, с этим согласятся даже Хило и Шаэ. Смертным остается лишь принять предназначенную им судьбу и все же бороться за лучшую долю для себя и своих любимых. Вен сидела в одиночестве в номере отеля, так далеко от дома, и ее переполняла странная смесь гордости и стыда, и в конце концов зрение затуманилось от слез.
Она вытерла глаза и снова начала мыслить ясно. Поняла, чего стоит для клана, для семьи, для Хило, но, самое главное, на что она способна, ведь каменноглазые всегда нечто вроде слепого пятна среди сильных нефритовых аур вокруг; пустота, с которой, как масло, стекают все взгляды и ожидания, но Вен многое может сделать для других.
Она не способна носить нефрит, однако работает Белой крысой для Шелеста, передает нефрит тем, кто использует его на пользу клану. Она не сумела родить Колоссу сына, который пойдет по стопам отца, зато позаботилась, чтобы Нико вернули домой и воспитали для его законного места. Она никогда не станет Зеленой костью, хотя и чувствовала себя таковой в глубине души, но все равно мыслит как Зеленая кость. Помощница, скрытое оружие, а это кое-чего да стоит. Наверное, много чего.
Вен взяла трубку и позвонила в офис Шелеста.
Когда Вен закончила говорить, Шаэ молчала долгую минуту.
– Я не могу на это пойти.
– Ты желаешь смерти Запуньо не меньше, чем я, – сказала Вен. – Ты полгода готовилась к такому шансу и знаешь, что лучшего не представится. Если мы его упустим, Запуньо снова скроется в своей крепости.
Аргументы не слишком расходились с теми, которые Шаэ высказала Хило по телефону меньше часа назад, но теперь уже Шаэ пыталась придумать способы отказать в просьбе.
– Ты уже отменила интервью? – спросила Вен.
Шаэ еще не отменила. Она оттягивала этот момент, размышляла, как спасти положение, не раскрывая легенду Андена.
– До интервью еще пять часов, – сказала Вен. – Через полчаса я могу сесть на автобус до Порт-Масси. За три часа доберусь до места. Остается еще полтора часа. – Вен помолчала, а когда снова заговорила, голос был спокойным и убедительным. – Разве я тебя подводила, Шаэ? Когда я впервые сказала, что хочу быть твоей Белой крысой, разве ты не поверила в меня? Разве я не выполнила все твои задания?
Шаэ закрыла глаза и откинула голову, телефонный шнур натянулся.
– Вен, – сказала она, – это гораздо опаснее, чем все то, что ты делала раньше. Даже если все получится, ты не скроешь этого от Хило. Ты рискнешь своим браком, как и жизнью.
Вен помолчала.
– Я к этому готова.
– Не уверена, что готова я, – призналась Шаэ. – Тебе нужно думать о детях.
– Именно о них я и думаю. Пока этот человек дышит, пока враги моей семьи остаются безнаказанными, я боюсь за жизнь своих детей. Ты доверяешь тому человеку, о котором говорил Анден, Рону Торо? – спросила Вен.
– Анден ему доверяет. А Хило сказал, что он самый зеленый человек в Порт-Масси.
– Тогда нам остается только надеяться на него, – сказала Вен. – Хило принял решение отменить интервью, не рассмотрев все варианты. А теперь я предлагаю тебе вариант, и хороший. Именно из-за Запуньо погибли Кен и Маро, а мы до сих пор в опасности. Позволь мне это сделать, Шаэ-цзен, позволь сделать это ради моих детей, ради клана.
Шаэ показалось, будто она смотрит на себя со стороны, не понимая, что творится у нее в голове. Хило – Колосс, и он принял решение. Как Шелест, она обязана его исполнять. Клан – моя кровь, а Колосс – его повелитель. Но Вен права – Хило не обладал всей полнотой информации, а уже не было времени искать его в больнице, где он занимается сыном, и рассказывать о том, что они с Вен делали в прошлом, как Вен тайно помогала клану в жизненно важный период, и пусть Хило никогда бы на это не согласился, но без ее помощи он мог уже не быть Колоссом, да и клан мог бы прекратить существование.
Запуньо и его союзники-баруканы покалечили семью Коулов, убили Маика Кена, чуть не убили Вен и детей, включая Нико, а Шаэ клялась богам, что будет их защищать. Запуньо удалось это провернуть, когда он воспользовался Маро, угрозами семье вынудил его пойти на предательство. Из-за Запуньо Шаэ пришлось казнить своего друга и возлюбленного, достойного человека с добрым сердцем, воплощавшего лучшую сторону Кекона. Контрабандист Запуньо, как и шотарские баруканы, как и эспенские Бригады, олицетворял власть без чести, нефрит без ограничений, насилие без принципов.
