Я сделаю вам предложение, от которого невозможно отказаться.
Жизнь в новом статусе закрутилась довольно странно.
Первые три дня я сидела в своей новообретенной башне, настраивала все что можно, вечерами общалась с родителями. Один раз заезжала Кари, привезла вкуснейших пирожных, которые мы употребили за чаем, только разговор не клеился, да и самочувствие мое было еще далеко от нормального, так что подруга все-таки оставила меня отсыпаться. Только потребовала, чтобы к свадьбе, намеченной через полторы декады, я пришла в себя.
Мама попыталась разок завести беседу об «этом интересном брюнете», но я среагировала неожиданно остро, даже сама удивилась. В общем, эту тему никто больше не поднимал.
Сам интересный брюнет тоже не появлялся, но и забыть о себе не давал. На третий день после нашего разрыва в башню постучался первый курьер. Доставил корзину цветов и сверток с каким-то прибором — на изучение. В прилагавшейся записке до боли знакомым почерком вежливо, но прохладно была изложена просьба о содействии. Прибор, обнаруженный внутри, я опознала и даже причину сбоя определила. Не совсем самостоятельно: пришлось связаться с Вейшаром. Но за время работы накрутить себя успела так, что на следующего визитера, постучавшего в дверь, едва не набросилась.
Надо будет настроить систему наблюдения.
На пороге обнаружился служащий дворца с приглашением посетить завтра королевский обед. Отказ не предполагался. Матушку и шаису Галиану я заметила издали, когда провожала курьера. Женщины, увлеченные беседой, прогулочным шагом двигались ко мне, ветер донес даже смех. Все происходящее мне не понравилось. Эти страшные женщины взялись за меня с удвоенным энтузиазмом.
После того обеда во дворце приглашения посыпались почти дождем. Сортировала корреспонденцию мама, она непостижимым образом уже успела вникнуть во все тонкости светской жизни столицы и теперь раз в пару дней ловко перебирала визитки и приглашения, распределяя на неравные кучки: посетить, игнорировать, по желанию. Так, помимо визитов во дворец, в мою жизнь вошли необременительные, но регулярные чаепития и пара больших приемов. А еще театр.
Театр оказался королевским. Естественно, роскошным, большим и с невыносимо скучными представлениями. Нет, я понимала, что ходят туда не столько наслаждаться искусством, сколько общаться, блистать и сплетничать, но моя нелюбовь к опере была слишком сильна. А другого в Большом королевском театре не ставили.
Зато на следующий день я уже отдыхала душой, сказавшись больной и сбежав в Вилен. Благо для этого теперь даже из башни выходить не нужно было. Приняли меня сначала радостно, но с опаской. Видимо, Шердан, разыскивая меня, успел здорово взбудоражить театр. Никаких представлений в этот день не было, так что я просто спокойно пообедала, причем с куда большим аппетитом, чем во дворце. И вечер провела в отличной компании, где не нужно было натягивать на лицо улыбку и следить за каждым сказанным словом.
О личной жизни и тут болтать не собиралась, но меня затащила в кабинет Фина и спросила прямо:
— Есть хоть одна действительно веская причина отказаться от такого подарка судьбы, как шайсар Тарис? — Она что-то искала в столе, не глядя на меня.
— Может, это он меня бросил, — из чистого противоречия проворчала я, еще и в кресле откинулась.
Мне достался короткий взгляд исподлобья, а потом на стол встала знакомая фляжечка и пара рюмок.
Стоит ли говорить, что домой я попала лишь к следующему полудню? И обнаружила, что башню собираются брать штурмом. По крайней мере, выглядело именно так.
Молодой человек барабанил в дверь давно и как-то обреченно: сейчас он выстукивал по дереву незамысловатую мелодию местного траурного марша. Когда преграда исчезла, юноша слегка завис, а потом залился краской.
— Простите, но леди Кариза сказала достучаться любой ценой и что вы можете оказаться на месте когда угодно.
— Давай, страдалец. — Я обменяла послание на монетку.
Еще парочка посыльных мялась в отдалении, но они тут же подскочили, с поклоном передали визитки, едва не заработав косоглазие в попытке рассмотреть внутренности башни через мое плечо.
Карточки отправились на столик при входе — матушка разберет, — а я раскрыла записку от Кари. Та лютовала, грозилась приехать лично и потащить меня в особняк Тарис, где проходили приготовления к грядущей свадьбе. Я устыдилась и обещала прибыть не позднее ужина. Какой, в конце концов, девичник без подружки невесты. Юноша с облегчением сбежал.
Я даже наверх подняться не успела, как раздался новый стук. Явился посыльный с корзиной цветов. Где Шердан исправно добывал полевые цветы среди зимы, я не знала, но внимание было приятно, чего греха таить. Отрезвляла только неуверенность, прошло ли уже действие последних его прикосновений. На этот раз к корзине прилагался темный сверток, который я распаковала, когда курьер уже успел убраться. Внутри обнаружилась фляга со знакомым вензелем — тот самый напиток, что держала в столе Жозефина.
И как-то сложились сразу странные оговорки в театре, ощущение чужого взгляда и это неожиданное подношение — за мной следили, в том числе в Вилене. И теперь я знаю кто, ну как минимум по чьему указанию. Понять бы еще, личное это или профессиональное. Мнительность во мне цвела махровым цветом. Его светлость, значит, за мной тщательно присматривает. Башня наверняка под наблюдением. Я выглянула в окно, подозрительно оглядев пустой заснеженный парк и дома в отдалении, завесила штору поплотнее и только потом стащила с себя вчерашнее платье.
Кстати, весть о разрыве помолвки с шайсаром Тарисом вызвала в обществе немало пересудов. Конкурентки откровенно злорадствовали. Люди постарше делились на тактичных и не очень. И в ответ на все расспросы приходилось делать загадочное лицо, хотя вскоре ситуация начала откровенно бесить. С другой стороны, мужчины восприняли мою свободу с неожиданным энтузиазмом. Холл моего нового дома был исправно заполнен букетами. Стоило где-либо появиться, как за мной принимались ухаживать. Особенно подсуетились барон, виконт и целых два графа.
Граф Вустас оказался одаренным и нестарым, много смеялся, был душой компании. Зазывал на зимнюю охоту в свое имение, правда, потом неудачно свалился с лошади.
Второй граф, Даво, производил впечатление человека серьезного и основательного, рассказывал о видах на урожай, о своих землях и серьезности намерений. Но я почти не удивилась, когда им сильно заинтересовалась служба безопасности, а там и выявили факт каких-то махинаций.
Виконт Журис был юным, импульсивным и любопытным. Сначала вел себя уверенно, но при следующей встрече его словно подменили. После прямого вопроса он смутился и признался, что исполняет волю матушки. Мы оба покосились на громогласную женщину внушительных статей. Она ласково оскалилась в ответ и явно была настроена воинственно. Мы переглянулись и решили пока потанцевать вместе, чтобы не нарываться на более активные действия.
