Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
Лет вереница, червей приплод.
Что лучше считать? Как знать…
Скрипнула дверь. Да чтоб я истлел!
Меня пришли поминать.
Камень рычит, в знамя — молотом свет,
Мой враг? Почему мне не встать?!
Не дрогнули плечи, и рук — как нет…
…На грудь мне легли цветы.
Прости, сказал он мне,
Прости и — спокойно спать!
Я — тот, кто сумел пережить вас всех,
Теперь я умею прощать.
Хорошо, мой враг, ответил я,
Хорошо, да — я буду спать.
Как одуряюще пахнут цветы…
Спасибо. Пора умирать.
Осколки чести и павшим знак,
И склепа могильный вздох,
Прогнили столбы, мой любимый враг!
Выдержишь тяжесть плиты?!
Нам лучше лежать,
Ведь все-таки мы — мертвецы,
И греет гнилью холодный склеп,
Ржавчиной пахнут цветы.[46]
Песня давно смолкла, и лишь стрекот кузнечиков нарушал тишину этого утра. Никто не произнес ни слова, боясь первым нарушить скорбное молчание.
Отряд потерял товарища. Но последнего ли? Неизвестно, кто или что ожидает нас впереди. Еще слишком многое мы должны преодолеть, чтобы добраться до лесов Заграбы, скрывающих могильники Храд Спайна.
— Все. — Голос у Дядьки был как наждачная бумага. — Пора.
— Удачной зимы, Кот.
Кли-кли отвернулся, стараясь скрыть слезы. На душе было горько. Наряду с болью утраты у людей закипал яростный гнев. Если бы те, кто сотворил ту тучу, сейчас находились рядом с нами, то, клянусь всеми богами Сиалы, их попросту разорвали бы на куски.
Почти весь день отряд проехал без разговоров. Прекратились ссоры Халласа и Делера, не было слышно вечных песенок и дудки Фонарщика, Кли-кли забыл про шутки и иногда шмыгал носом, глаза у него заметно покраснели. Сурок хмурился и небрежными движениями поглаживал Непобедимого, изваянием застывшего на плече воина.
Я ехал отдельно от всех, сразу позади Дядьки и Медка. Настроение было паршивое, и разговаривать ни с кем не хотелось. Лишь однажды мое уединение было нарушено подъехавшим Алистаном.
Он как-то незаметно возник справа от меня, и мы вместе проехали несколько лиг. Я не возражал против его молчаливой компании и даже немного удивился, когда он первым нарушил тишину:
— Ты знаешь, Гаррет, Кот лежит в хорошем месте.
— Да? — Это все, что я мог выдавить, удивившись его словам.
— Рядом с могилой героев. Хорошее соседство.
— Для него — да, — помолчав, ответил я. — Но кто о нем вспомнит через десять лет? Могила в пустоши. Сюда доберется, дай бог, один пастух в десятилетие.
— Ты не прав, вор. Его будут помнить в отряде. — Дядька услышал наш разговор. — Возле склонов гор Отчаяния, недалеко от Одинокого Великана есть кладбище. Там покоятся все воины отряда, не важно, есть ли их тела в могилах или они навеки остались в снежной тундре. Кота будут помнить.
За весь оставшийся день мы больше не обмолвились ни словом.
Казалось, с пролившимся на землю дождем отступила эта невыносимая жара. Следующие дни мы путешествовали по пустоши при относительно теплой и очень приятной погоде. Луга с сочной зеленой травой и непроходимыми зарослями кустарника остались позади, и пустошь сменилась сосновым редколесьем.
Настроение в отряде постепенно восстанавливалось. Смерть Кота не забылась, просто насущные проблемы отодвинули ее на задний план.
То тут, то там стали возникать разговоры. Делер вновь поцапался с Халласом из-за того, что они никак не могли прийти к единому мнению, росли ли на полянке, где мы остановились прошлой ночью, ядовитые поганки или это были всего лишь грибы-бурышки. Фонарщик извлек из кармана дудку, наигрывая незамысловатую мелодию. Кли-кли, по доброте душевной, устроил Эллу утренний подъем при помощи шляпы Делера, в которую была налита вода. За этакое самоуправство гоблин чуть было не схлопотал на орехи от Элла и Делера.
Несколько раз за время путешествия я ловил на себе задумчивый взгляд Миралиссы, но она ничего у меня спрашивала, видно дожидаясь, когда мы останемся наедине, поэтому в последние дни я старательно избегал ее общества. Сам не знаю почему, но о Вальдере и его помощи я никому не хотел рассказывать.
День сменялся днем, и я уже думал, что никогда не увижу тракта, к которому все так стремились. На восьмой день нашего пути, когда июль уже давно перевалил за середину, Кли-кли издал вопль радости и ткнул пальцем на показавшуюся между деревьев дорогу. Мы наконец-то выбрались с Харьгановой пустоши на тракт.
В тот же день, ближе к вечеру, на совете отряда, стихийно вспыхнувшем возле горящего в ночи костра, было решено в Ранненг не заезжать.
Никто, кроме Горлопана, у которого в городе, как оказалось, жили дальние родственники, заезжать в Ранненг не стремился. Горлопан недовольно сопел, но возражать против решения большинства не стал.
— Где справедливость? Ответ — ее нет.
Вот и все, что он сказал по поводу нашего решения.
Но боги так распорядились, что нам суждено было оказаться в Ранненге. На следующее утро после нашего голосования у Халласа разболелся зуб. Уж не знаю, какая хворь напала на гнома — то ли он простудился под дождем, то ли просто сработал закон всемирного свинства, — но Халлас шипел от боли и ругался с Делером.
На предложение выбить гному больной зуб Фонарщик получил крайне злобный взгляд, обещающий ему все муки гномьих пыток. Оставался единственный выход — везти больного к цирюльнику. А ближайший цирюльник находился как раз в Ранненге.
Маркауз, скрежеща зубами от досады и проклиная весь упрямый гномий род, предпочитающий не носить плаща под дождем, но ходить с больными зубами, повел отряд к Ранненгу.
Чем сильнее болел зуб у Халласа, тем невыносимее становился его характер. За день до нашего приезда в город даже Делер плюнул на напарника и перестал с ним разговаривать. Халлас больным взглядом обшаривал отряд в надежде с кем-нибудь поругаться, но все делали вид, что не замечают этих взглядов, и поэтому гном становился еще злее.
— Эк его раздуло, — тихонько сказал мне Кли-кли, косясь на шипящего от боли и держащегося за щеку Халласа.
— Цирюльник избавит его от мучений.
— Если Делер раньше не избавит его от головы, — хихикнул гоблин и тут же заработал злющий взгляд Халласа.
— У, как смотрит!
— А ты не обращай на него внимания, — хмыкнул я.
Халлас готов был убить всех, включая и себя, лишь бы прекратить зубную боль.
Тут только я заметил, что вертит в руках гоблин.
— Откуда это у тебя, Кли-кли? — спросил я, когда ко мне вернулась способность разговаривать.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140
