Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 153
Триглав ему не простит, а простит ли мне Эрик? Поймет ли, почему решилась на такое, когда он уже совсем близко был… Поймет ли любовь мою? Любовь и страх за него… Любовь он, верно, и не забыл еще, а вот о страхе, совсем недавно пришедшем, вряд ли ведает…
Случилось это в заброшенной избе, где хлопотал над нами маленький косматый Голбечник. Почему его изба мне других больше глянулась, хоть стояла на отшибе? Почему именно в ней заночевать надумала? Верно, потому, что Ядун мимо идти уговаривал, все про печище, недалече лежащее, вещал…
Мне идти никуда не хотелось, особенно в те дни, когда почуяла – не увидеть мне больше родимых земель, не поклониться речке-матушке, не вскинуть глаза на стены высокие Новоградские… Хотелось в каждой избе, где приют давали, остаться навеки – плакать и долю свою клясть. А едва задерживались – еще хуже делалось… Мучили полные безделья дни да бессонные, в сомнениях и надеждах тайных ночи.
Ядун меня не подгонял – ждал терпеливо, точно паук мушку, что уже в сеть попала. Чуял – близится день, когда сломается моя вера, завою истошно, умоляя унести подальше от опостылевшей нежити.
– Не устала ли? – заботливо спрашивал, замечая меня за малой работой и тут же виноватил хозяев: – Заморили гостью… Негоже так!
Незнати смущались, точно люди, кланялись, работу у меня отбирали – оставляли нежиться, сохнуть от тоски-безделья.
Верно, совсем немного ждать Ядуну оставалось, да как-то ночью удалось мне заснуть крепко, сладко, как спалось в Новом Городе рядом с Эриком. Даже жаркое дыхание у шеи чувствовала и крепкие руки, над черной бездной держащие, упасть не позволяющие…
– Эрик? – спросила, себе не веря.
– Ва-а-с-са-а! – едва расслышала слабый женский крик.
От обиды и разочарования закачалась над пропастью, почуяла снизу ледяную пустоту. Испугавшись, отдернулась, да поздно – потянуло меня вниз, повлекло…
– Васса! Держись!
Голос знакомый подхватил уже на самом краю, вынес из зыбкой мути на ясную, залитую солнцем поляну, бережно опустил среди трав душистых и мягких. Я оглянулась, ища спасительницу, и обомлела, увидев ясные карие глаза.
– Держись! Эрик помирился с волхом. Они помогут тебе! Дождись их, – говорила Беляна.
– Где ты?! Где они? Как меня сыщут? – Я кричала изо всех сил, срывая голос, но она не слышала, качала головой и все повторяла:
– Не сдавайся! Они спасут тебя. Эрик помирился с волхом… – Сперва плакать хотелось от глухоты ее, а потом хорошо стало от того, что была она рядом, что могла я глядеть в ее ласковые глаза, слышать бархатный голос…
Так и сидела – размазывала по щекам светлые слезы и слушала, но вдруг потемнело все, затянулось туманной моросью. Налетел ошалелый Позвизд, взлохматил ветряную бороду, оплел ею Беляну, поволок прочь, кружа, словно осенний лист, – лишь слова ее последние успела расслышать:
– Жди-и-и!
Костлявые руки схватили меня, затрясли… Я распахнула глаза, поморщилась от наступившей темноты. Слабый свет лучины выхватил тощее лицо Ядуна, заботливо склонившегося над моей кроватью.
– Зачем?! – почти простонала, досадуя, что прервал он светлый сон.
– Ты кричала, – пояснил жрец. – Я подумал – кошмар тебе привиделся.
Врал он! Знал, что видела я во сне, знал, что дала мне призрачная Беляна новую надежду! Последнее отобрать хотел!
Взыграла во мне былая строптивость. Ничего он от меня не получит! Ни он, ни бог его слепой! Мне Беляна ждать велела – я и буду ждать, но не на месте сидя, а в пути-дороге. Путь время быстро коротает, к вечеру так выматывает, что думы темные не успевают одолеть – сон быстрей оказывается. Попробуй тогда согнуть меня тоской и хворобой! Идти буду, покуда последнюю веру не потеряю иль не помру от усталости!
– Поутру собирайся! – резко заявила я жрецу. – Пойдем…
– Куда? – удивился он.
– Новый Город искать! – Я отвернулась, натянула до ушей теплое одеяло.
Ядун до утра ворчал, кряхтел недовольно. Попробовал и с утра, за едой, меня отговорить, а потом понял – без толку спорить с упрямой бабой, взвалил на плечи котомку и поплелся за мной следом. Я понятия не имела, куда да зачем иду, но раз решила все наперекор Ядуну творить, то и шла совсем не туда, куда он советовал. Коли он посолонь шагать советовал, то я противосолонь шла, коли прямо велел, то непременно поворачивала…
Гладким, конечно, не получался путь – бывало, и в переделки попадала. На Мертвой Гати, к примеру, налетели на Блудячие Огни – еле убежали от них. Задыхаясь, сидели в осиновом овраге до самого полудня, боялись голову поднять.
Блудячие Огни сами-то не опасны, но коли коснутся они ведогона иль человека – теряет тот зрение и память. Ходит в темноте да пустоте – себя забывает. Постепенно сам Блудячим Огнем становится, примыкает к своим собратьям, принимается охотиться за неосторожными путниками. Ежели удастся ему свою слепоту на другого перекинуть – тогда лишь гаснет, уходит за кромку, как прочие ведогоны. А ежели нет – мечется долгие годы, на бессмертие обреченный…
Меня один Огонек чуть не коснулся – еле отскочила. Ядун зашипел на него кошкой, мечом откинул подалее – тот даже запищал тоненько от обиды…
После Блудячих Огней я осторожнее стала – в голос Ядуна начала вслушиваться. Коли верная опасность грозила, он за меня пугался – дрожали слова страхом. Тогда я поступала по его речам, а так – больше наоборот…
И в заброшенный домик, у дороги притулившийся, тоже назло Ядуну сунулась. Тот все убеждал, чтоб дальше шла до ближнего печища, а я взяла и шагнула на порог избушки первой попавшейся. Мохнатый хозяин гостей не ждал – шарахнулся от меня поперву, а потом заверещал радостно, заскакал вокруг, засуетился… Погрустнел только, когда Ядуна признал. Поморгал темными глазками, потер их мохнатой рукой:
– Ладно, кем бы ни был гость, а все же – гость…
Звали мохнатого да неказистого хозяина Голбечником. У нас так всякого Домового звали, что под голбцем селился, да и тут, по словам хозяина, многие так прозывались.
– Нас, Голбечников, семья большая, – хвалился он, гордо вышагивая из угла в угол короткими босыми ногами. – Потому и дом у меня не ухожен и не убран, что сидят в Далеке, печище в семи верстах отсель, два мои меньшие брата. Им от отца в наследство большое хозяйство досталось, а они малы еще – не справляются. Вот и бегаю – помогать…
– А чего насовсем не уйдешь? – Голбечник мне нравился. Говорок его мягкий, походка неслышная да смышленые черные глазки. – Иль не зовут?
– Как – не зовут?! – обиделся он. – Зовут-зазывают, только я свой дом не брошу. Мы, Голбечники, за свою избу до последнего дня стоим. Многие даже при пожаре не убегают. Честь бережем…
Ядун фыркнул небрежно:
– Баньку бы лучше стопил, чем бахвалиться!
Бедный нежить всплеснул руками, извиняться принялся. Расписная рубаха на нем переливалась узорчатой вышивкой, казалось – сама кланяется да винится перед гостями.
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 153
