для идиотов». К тому же, смотреть сейчас в Европе нечего, телевещание не развито. Осталось всего несколько лет спокойной, счастливой жизни без него. Скоро телевизоры подешевеют, станут достояниям среднего класса, а потом и бедняков — и начнется массовое оболванивание.
Как я помню, в начале шестидесятых телевизор уже был в нашей семье. Мы жили в городе, родители хорошо зарабатывали, так что могли себе позволить дорогой аппарат. Когда летом приехали во время отпуска в деревню, в которой родился и вырос мой отец, там имелся всего один на всех. Вечером, когда показывали художественный фильм, хозяева открывали окно и выставляли телевизор на подоконнике, чтобы видно было со двора. Зрители — большая часть деревенских — размещались на принесенных с собой лавках, стульях, табуреточках или просто на земле. Подглядывание, которое лежит в основе кинематографа — один из самых завлекательных процессов.
На православное Рождество я отвез женщин в Ниццу. Там еще до революции на месте смерти от болезни цесаревича Николая, сына Александра Второго, был построен из коричневого кирпича пятиглавый собор в старом русском стиле. Довольно оригинальное, красивое, культовое сооружение. На меня прямо таки пахнуло дореволюционной Россией. Старушки расчувствовались, всплакнули. Для них посещение собора — это еще и как бы возвращение в счастливое детство. После революции в этих краях осело много русских и набилось в собор столько, что не протиснешься, поэтому не посмотрел, что там внутри. Предполагаю, что не сильно отличается от других. Говорят, там хранится архив эмигрантов: документы, дневники, воспоминания… В общем, историкам будет из чего выкроить диссертацию.
Пока они потребляли религиозный опиум, я смотался на аэродром километрах в пяти западнее Канн. Туда изредка прилетали самолеты из Парижа, Берна, Лондона. Пока что кинофестиваль в Каннах проходит не каждый год и того значения, как в конце двадцатого века, не имеет. Авиашколы там тоже не было. Для Франции это пока что слишком дорогое удовольствие.
Возвращаться в Марсель Алиса не спешила. У нее сильно притупилось острое желание получить высшее образование. Когда подавала документы в Марсельский университет, поговаривала, что хотела бы стать, как я, доктором философии. После первого же семестра мечта сократилась до полного высшего образования и разговоров о том, что может хватить и общего, как у мамы.
Не спешил и я, ждал ответ на деловое предложение компании «Доу кэмикал». Я написал и президенту Лиланду Доану, и Боре Штейну, чтобы сообщил внутреннюю информацию по этому вопросу. Мы с ним переписываемся, хотя и не часто. Бывший командир авиационного полка отлично справляется со своими обязанностями и ждет пополнение в семействе. С такой зарплатой, как у него, можно позволить даже двух детей. Когда будет еще богаче, придется поставить на этом крест, потому что многодетность — удел голодранцев и причина их неприличного статуса.
154
Мишелю Гарнье, директору завода «Французской нефтяной компании» в Ла Мед, пятьдесят четыре года. Он окончил Высшую политехническую школу — ведущий технический вуз страны — по специальности инженер-химик. Среднего роста, склонен к полноте, но еще не растекся. Густая волнистая черная с сединой шевелюра зачесана назад, открывая высокий морщинистый лоб. Нос мощный, а под ним широкие усы. Выпирающий прямоугольный подбородок выбрит, как и щеки, до синевы. Он слушает меня внимательно, потому что заранее проинформирован, что я доктор философии по химии, обладатель нескольких патентов, бывший его коллега и миноритарный акционер компании «Доу кэмикал», однако меня не покидает чувство, что параллельно анализирует или просчитывает еще что-то.
— Вы отдаете мне в аренду эти пруды-отстойники на двадцать пять лет с условием, что они будут осушены. При этом я буду забирать у вас бесплатно весь кислый гудрон. В итоге вы избавитесь от большой проблемы, не потратив ни франка, — заканчиваю я свою речь.
— Что будет на месте этих прудов? — задал он вопрос.
— Новые цеха по переработке кислого гудрона, или склады, или цистерны для хранения нефти, нефтепродуктов, которые буду сдавать вам в аренду. Пока еще не знаю точно, вариантов много, — подробно отвечаю я.
— Как бы там не появилось что-нибудь опасное для моего завода, — сказал он.
— Это можно прописать в договоре. У меня нет желания зарезать корову, которую буду доить, — шутливо произнес я.
— Вы не сомневаетесь, что ваше изобретения поможет получать прибыль при переработке кислого гудрона. Я правильно понял? — сказал Мишель Гарнье.
— Совершенно верно, — подтвердил я. — У меня уже есть опыт внедрения своего предыдущего изобретения в жизнь, который сделал меня богатым. Иначе бы я не стал рисковать своими деньгами.
— Почему вы расстались с «Доу кэмикал»? — поинтересовался он.
— Мы не расстались, поддерживаем отношения. Я пригласил их стать акционерами в этом предприятии, ждут вашего ответа, — сообщил я. — Просто мне неинтересно заниматься бизнесом только ради денег. Наверное, я не стопроцентный американец, потому что не готов умереть на скучной работе.
— Судя по великолепному французскому языку, вы ближе к нам! — улыбнувшись, сделал комплимент директор завода.
Я сказал ему, что моя мама была француженкой.
— Сколько вы и «Доу кэмикал» готовы вложить в это дело? — спросил он.
— Акционерный капитал будет двести тысяч долларов, из которых они внесут сто тысяч наличными, а я шестьдесят тысяч и патент. В итоге у меня будет пятьдесят процентов плюс одна акция. На случай непредвиденных расходов предусмотрена их кредитная линия до полумиллиона долларов под семь с половиной процентов, — проинформировал я.
— Серьезные предприниматели, — сделал вывод Мишель Гарнье и поинтересовался: — Возможен вариант вхождения «Французской нефтяной компании» в акционерный капитал, но не деньгами, с этим у нас проблемы, а землями, не только теми, что занимают пруды, но и теми, что дальше, пока чистые? Нам было бы интересно, чтобы там построили новые резервуары, которые будем арендовать, а со временем выкупим. Заводу надо расширяться, но в другие стороны уже некуда. Надо выкупать сельскохозяйственные поля или жилье у горожан, а это дорого.
— В принципе возможен, дело только, как обычно, в деталях, в цене участков. Как не трудно догадаться, я не юрист, не оценщик и даже не специалист по заключению договоров, так что придется решать этот вопрос с «Доу кэмикал». Я могу сообщить им ваше предложение. Если заинтересуются, свяжутся с вами, — предложил я.
— Сделайте это, а я пока обсужу вопрос с генеральным директором нашей компании Виктором де Мецем. Без его согласия нам все равно не обойтись, — попросил Мишель Гарнье.
Мне спешить было некуда, потому что патент еще не получил, а без этого начать тратить деньги было рискованно. Черт его знает, может, какой-нибудь пиндос уже додумался до того же, что и
