Нижняя челюсть его отвисла, глаза затуманились. Стеклянная женщина явно исследовала свежевылепленную душу Роберта Вандаариффа.
— Что вы видите? — прошептал Фохтман.
— Отвечайте! — прошипела миссис Траппинг.
От стеклянной женщины пошло такое же сияние, с теми же лазурными искрами, какое мисс Темпл видела утром в кабинете герцога Сталмерского. Ее синие пальцы вцепились в руку безучастной девочки.
— Посмотрите на это чудо! — прошептал Фохтман, уставясь на стеклянную женщину. — Она чувствует его… она видит, что было сделано… это достижение превосходит все мои ожидания…
Веки Франчески дрогнули, как у спящего животного. Мисс Темпл снова перевела взгляд на Роберта Вандаариффа… и с тревогой отметила, что лицо Франчески теперь подергивается в такт судорогам на его лице. Через проводник в виде руки стеклянной женщины ребенку открылся свободный доступ в мозг Вандаариффа. Неужели никто больше не видел этого?
Слова миссис Марчмур извивались в мозгу мисс Темпл, словно змея, что вьется кольцами вокруг спящей птицы.
— Дело сделано. Граф д'Орканц спасен.
Франческа Траппинг внезапно зашлась в кашле и выхаркала комок темной слизи. Ее мать вскрикнула. Миссис Марчмур, видимо слишком поздно поняв, что происходит, подтолкнула ребенка к Аспичу, разрывая связь. Франческа согнулась пополам, и ее снова вырвало.
— Франческа! — взвизгнула Шарлотта.
Девочка оглядела зал широко открытыми глазами, словно видела его в первый раз. Миссис Траппинг бросилась к ней, но ее остановил Леврет и ухватил ее за талию.
— Что случилось? — взвизгнула Шарлотта. — Что она сделала с моим ребенком?
— Шарлотта, не надо… подождите…
— Стойте! — воскликнул полковник, крепко держа Франческу за плечо и указывая на миссис Марчмур. — Маргарет… Маргарет… какого черта…
На ее стеклянную руку попала черная слизь. Миссис Марчмур, глядя на это грязное пятно, конвульсивно облизнула нижнюю губу, словно через поверхность своего тела могла почувствовать вкус омерзительной кашицы. Удивленный голос стеклянной женщины словно иглой пронзил мозг мисс Темпл.
— Он… он… нечист…
Яркий слизняк ее синего языка вызвал еще один спазм в желудке мисс Темпл. Стеклянная женщина так и не обнаружила порчи, даже когда напрямую прощупывала мозг Вандаариффа, потому что исходила из неверного допущения, будто переменой тел запрет графа теряет силу. И лишь когда нарушение перешло и на ребенка, она заметила это. Миссис Марчмур отступила от Вандаариффа, поджав синие губы.
— Нечист? — Леврет сердито тряхнул головой, продолжая держать миссис Траппинг. — Это что еще значит?
— Ничего это не значит! — прокричал Фохтман. — Мы все видели, что процедура вызывает тошноту… всегда одно и то же… это естественно…
— Нет, — прокричал Аспич, — неестественно! Посмотрите на девочку!
Полковник держал Франческу на расстоянии вытянутой руки от себя, ребенка трясло. Губы и подбородок у нее почернели, а маленький рот напоминал темную рану.
— Девочка больна, — отрезал Фохтман. — Это не имеет никакого отношения к нашей работе…
Фелпс нервно обратился к стеклянной женщине:
— Объясните, мадам. Вы заглядывали в его мозг и сказали, что насыщение произошло, что перед нами — граф…
— Это и есть граф! — гнул свое Фохтман, но, видя огорчение на лице стеклянной женщины, замолчал.
— В нем я не смогла это увидеть, — прошептала миссис Марчмур. — Только в девочке… но оно идет из его тела…
— Что за «оно»? — спросил Аспич.
— Ничего! — взмахнул руками Фохтман. — Девочка, вероятно, больна…
— Он наложил запрет, — стала объяснять миссис Марчмур. — Ни один из слуг графа не может войти в его мысли…
— Мы вас не понимаем, Маргарет, — сказала графиня.
Стеклянная женщина тряхнула головой, словно стремясь прочистить мозги, но ее речи оставались слишком темными, словно ей не удавалось найти способа выразить свои чувства в словах.
— Я смогла убедиться, что в книге содержатся его воспоминания, что они были перенесены в лорда Роберта… но оценить характер его разума… на это был наложен запрет, а потому я и не заметила… порчи. — Миссис Марчмур указала своей забинтованной культей на мисс Темпл. — Она знала! Она все время знала! — Ее смятение вылилось в жалобный крик.
Фохтман двинулся к мисс Темпл, найдя наконец, на кого выплеснуть раздражение.
— Знала? Похоже, она много чего знает! Книга столько времени была с ней, и девочка тоже. Ну-ка, пусть она расскажет, что сделала с ними обеими!
Мисс Темпл предусмотрительно отступила.
— Истина перед вами — вы видите разложение. Вы не вдохнули новую жизнь в человека, вы оживили труп.
— К черту истины! — зарычал Ксонк и, расшвыривая всех на своем пути, ринулся к Вандаариффу.
Фохтман попытался было остановить его, но Ксонк сунул ему в живот кулак загипсованной руки, а другой рукой ухватил Вандаариффа за воротник.
— Франсис! — воскликнула миссис Траппинг. Франсис, он нам нужен — немедленно отойди от него. Немедленно — или ты умрешь!
— Рота! — крикнул Леврет. — К оружию!
Солдаты вскинули карабины. Ксонк развернул Вандаариффа, загораживаясь им, как щитом, его нечистые губы прижались к правому уху лорда. Аспич вверил девочку Фелпсу и обнажил саблю. Фелпс поймал Франческу, согнув руку в гипсе крюком, и полез в карман за пистолетом. Леврет дал солдатам знак не стрелять; он явно впадал в ярость, видя, что положение выходит из-под его контроля.
Но тут Ксонк получил ответ на свой шепот.
Из глубины саднящего горла Роберта Вандаариффа донесся смешок, а на лице нарисовалось тяжелое выражение, какого прежде никогда не было.
— Слушайте, Франсис… — просипел он. — Вы, похоже… в очень плохой форме…
— Оскар? — прошептал Ксонк с лихорадочным облегчением. — Это вы?
— Вы слишком крепко меня держите, — ответил Вандаарифф. — Мне это не нравится.
— Если я вас отпущу, меня застрелят.
— И почему меня это должно волновать?
— Позвольте сообщить вам кое-что, Оскар, — прорычал Ксонк. — Мое тело отравлено вашим стеклом. Я прошу вас спасти мою жизнь… после чего снова стану вашим добрым другом. Не скажу за Розамонду… она тоже не в лучшем состоянии… но остальные, те, кто хозяйничает здесь и способен убить, согласились возродить вас к жизни только при условии, что вы будете их рабом.
— Следовало ожидать. — Вандаарифф пожал плечами, обводя всех взглядом так, словно вместо глаз у него был артиллерийский прицел. Он презрительно кивал, видя знакомых, потом поднял руку, чтобы отереть лицо, — на удивление изящное движение, с головой выдававшее графа д'Орканца. Увидев черную жижу у себя на пальцах, он нахмурился. — Это что такое?
