Да простит меня Бог за содеянное мной. Я и помыслить не могла, что мой отец погибнет.
Э. Г. Д.
На мой юридически необразованный взгляд, эти письма, аффидавиты и сведения относительно рождения Персея, уже добытые полицией, служили неопровержимыми доказательствами моего законного права наследовать Эмили в качестве двадцать седьмой баронессы Тансор. Эвенвуд со всем его содержимым перейдет в мое владение — полные сокровищ залы и комнаты, по которым я бродила с замиранием сердца; не имеющая себе равных библиотека; все коридоры и лестницы, все башни и взмывающие к небу шпили; громадный зеленый парк, сейчас озаренный благословенным солнцем, — все вокруг, явленное взору и доступное осязанию, станет моей собственностью, а впоследствии отойдет по завещанию моим еще не рожденным детям.
Но даже важнее громадного материального состояния было для меня окончательное осознание того, кто я такая на самом деле. Мои предки — представители моего многовекового рода — окружали меня повсюду. Каждый день я видела их запечатленные в красках лица на портретах, висевших по стенам многочисленных залов и галерей: гордые дамы и самодовольные кавалеры в старинных нарядах; прелестные дети, сидящие на коленях у своих матерей; бравые воины в кольчугах и серьезные юристы: тучные епископы в париках и дельцы с настороженным взглядом — все они смотрели из рам с тем самым видом, какой некогда приняли перед художником; все эти люди, некогда жившие, дышавшие, чувствовавшие, чья кровь текла в моих жилах.
Так значит, настоящий мой дом здесь, а не на авеню д’Уриш, хотя именно туда, в тот милый сердцу дом, я сейчас решила вернуться без предупреждения, как только позволят обстоятельства, дабы лично сообщить мадам о нашем неожиданном успехе.
Положив на секретер, на самое видное место, письмо Эмили, адресованное инспектору Галли, я отнесла коробку с драгоценным содержимым в свою комнату, а потом спустилась к завтраку в полной уверенности, что скоро я буду завтракать здесь уже в звании следующей леди Тансор.
К четверти девятого весь дом в смятении. Вопросы сыпятся со всех сторон.
Где леди Тансор? Кто-нибудь видел ее? Кто последний видел госпожу? Говорила ли она кому-нибудь, что встанет рано? Почему вся ее одежда на месте? (Мисс Аллардайс плачущим голосом снова и снова указывает на данное обстоятельство.) Что самое странное — где ее ночная сорочка? Не в ней же она ушла из дома?
Персей, почти всю ночь проработавший над поэмой, нервно расхаживает взад-вперед, с выражением крайнего беспокойства на смуглом лице. Рандольф ходит в толпе слуг, собравшихся в вестибюле, и тихим голосом расспрашивает всех по очереди. Его жены, однако, нигде не видно — к великому моему облегчению.
Я стою одна поодаль от встревоженно гудящей толпы, под портретом турецкого корсара. Похоже, ни один из братьев не имеет желания разговаривать со мной, хотя оба изредка поглядывают в мою сторону.
Ровно в девять часов трезвонит колокольчик над парадной дверью. Дверь открывают, и входит инспектор Галли в сопровождении четырех полицейских, включая каменнолицего инспектора Свонна. Инспектор спрашивает, может ли леди Тансор уделить ему время для разговора.
— Нет, сэр, — протяжно произносит Баррингтон. — С сожалением вынужден сообщить, что ее светлости в данный момент нет дома.
В ответ на настойчивые расспросы инспектора Баррингтон неохотно признает, что леди Тансор никто не видел со времени, когда мисс Горст оставила ее в постели накануне в половине одиннадцатого.
Инспектор сперва озадачен, потом недоволен, а потом страшно раздражен. Судя по выражению лица, он уверен, что такой поворот событий не сулит ничего хорошего.
Случилось нечто такое, чего не предвидел даже он, и это ему не нравится. Ни капельки. Затем он весьма решительно просит позволения побеседовать с мистером Персеем Дюпором, и Баррингтон со страдальческим видом отводит его в библиотеку, а потом отправляется в утреннюю гостиную за мистером Персеем.
Состоявшийся разговор производит сильное впечатление на Персея. Когда примерно через пятнадцать минут он выходит из библиотеки, узнав о намерении инспектора Галли допросить миледи в связи с убийством некой миссис Барбарины Краус, у него вид глубоко потрясенного человека.
Он вихрем взлетает по парадной лестнице, умышленно толкнув плечом брата, и с грохотом захлопывает за собой дверь кабинета, предварительно крикнув Баррингтону (который сегодня утром, кажется, находится одновременно повсюду), чтобы его не беспокоили ни при каких обстоятельствах — только в случае, если появятся новости о местонахождении матери.
Я стою у парадной двери, когда инспектор Галли возвращается из библиотеки.
— Можно переговорить с вами, мисс Горст? — спрашивает он приглушенным голосом. — Наедине.
Мы удаляемся в утреннюю гостиную, недавно покинутую мистером Персеем, и инспектор тихо затворяет за собой дверь.
— Такие, значит, дела, — начинает он, потирая ладони и устремляя на меня мрачный вопросительный взгляд. — Куда она могла подеваться?
В глазах моего товарища по триумвирату, еще недавно добродушного и любезного, я вижу незнакомый стальной блеск и теперь понимаю, что он вполне заслуживает своей репутации.
— Право, не знаю, — уклончиво отвечаю я, не желая — в настоящее время — признаваться инспектору, что я не помешала Эмили совершить самоубийство и таким образом позволила ей избежать законного суда. Я говорю, что не видела ее со вчерашнего вечера.
— Ну да, ну да, — кивает инспектор, умудряясь тем не менее дать мне понять, что он сильно сомневается в правдивости моих слов. А потом добавляет: — Однако дело серьезное. Если она сбежала, то, скорее всего, с чьей-то помощью. Ответить-то предстоит за многое.
— Да уж. — Вот и все, что мне удается выдавить из себя под его пристальным взглядом, приводящим в замешательство.
Наступает непродолжительное молчание. Инспектор притопывает правым башмаком по полу и складывает губы трубочкой, словно беззвучно насвистывая.
— Не желаете сказать мне еще что-нибудь, мисс? — наконец осведомляется он.
— Что именно вас интересует?
— Прошу прощения. Нынешнее местонахождение леди Тансор.
— Я уже говорила, — отвечаю я, упорствуя в своей лжи, но понимая, что скоро он узнает правду об участи Эмили. — В последний раз я видела ее вчера в половине одиннадцатого вечера.
— Полагаю, сегодня вы тоже встали рано?
— Я часто встаю рано.
— Ну конечно. Почему бы и нет? Ничего удивительного. Я сам ранняя пташка.
