– Спасибо, дорогой. – И они рука в руке направились к дому. А когда они вернулись домой, Джейсон задержал жену за руку.
– Есть еще одна вещь, о которой я хотел бы позаботиться, миссис Кэлмен. – Но Кэт знала, что муж шутит, они договорились, что сохранят свои прежние фамилии.
– И что же это, мистер Кэлмен? Джейсон стал предельно серьезным.
– Я хочу усыновить Филиппа. Могу я это сделать?
– Если ты имеешь в виду, позволил бы это Билл или нет, то считаю, что он бы не возражал. Ты же знаешь, что от Билла нет никаких известий. – Кэт с большой нежностью посмотрела на мужа.
– Филипп будет рад. Джейсон поднял взгляд на Кэт.
– И я тоже. Я заеду завтра же к своему адвокату. – Джейсон все уладил, и через четыре недели документы были оформлены. Под одной крышей жили сейчас четверо Кэлменов.
ГЛАВА 79
В театре исполнялась опера Гайдна «Жизнь на луне». Скарлетт сидела в одиночестве, с тоской вспоминая такие же музыкальные вечера в Атланте, когда рядом сидел Ретт. «Где же ты, милый?» – защемило ее сердце…
При этом сама опера была игрива и грациозна. В ней изображалось, как некий богач по имени Бонафеде, отец двух хорошеньких дочек, одержимый страстью к астрономии, попадает на удочку обманщика Эклетико, убеждающего его, будто он находится на луне; превратности жизни на этом небесном светиле исторгают у него согласие на брак дочек с такими женихами, за которых он ни за что не выдал бы их на земле.
Постановка была отличная, и при других обстоятельствах Скарлетт получила бы удовольствие от этого прелестного представления. Но сегодня ее почему-то терзали воспоминания. «Наверное я старею!» – в отчаянии подумала она.
В антракте проходя мимо большого зеркала в бронзовой оправе, она вдруг остановилась и посмотрела на свое отражение. На ней было ее любимое зеленое платье, такого же оттенка, как ее глаза, более открытое, чем все другие ее туалеты. Бледно-зеленые изящные туфельки и жемчужное ожерелье, которое подарил ей Ретт в годовщину их свадьбы дополняли туалет. «Господи, опять она вспомнила его. Это же чистое безумие…» «Я ухожу, Скарлетт, ухожу навсегда», – донесся до нее его голос. Нет, надо замкнуть в себе свое безумие, обуздать, замуровать его, не дать ему прорваться, поднять голос.
Приблизив лицо к зеркалу, Скарлетт неторопливо пересчитывала морщины, как пересчитывают поражения, пометы времени, скопившиеся к ее годам, не испытывая ни ужаса, ни горечи, неизбежных в таких случаях, напротив, с каким-то полурассеянным спокойствием. Как будто эта живая кожа, которую слегка оттягивали два пальца, чтобы обозначилась морщинка, чтобы проступила тень, принадлежала кому-то другому, другой Скарлетт – эту Скарлетт она узнавала с трудом. Она еще раз взглянула в зеркало и вдруг увидела выходящего из ложи высокого и статного мужчину с сединой в волосах. Скарлетт облокотилась на зеркальную раму. «Господи, это же Ретт! Мне надо сейчас же уйти». Но она стояла словно окаменев, а сердце у нее бешено колотилось, и ей казалось, она вот-вот упадет. «Боже, что же мне делать?».
Он стоял, слегка откинув голову, и во всей его фигуре, во всей позе было что-то властное, и веселое, и удивительно беззаботное, что было ему так свойственно. Он оглядел присутствующих и как всегда, когда в дверях появлялась его крупная, но все еще стройная фигура, создавалось впечатление, будто он некстати устроил сквозняк.
Сердце Скарлетт томительно сжалось и, призвав на помощь свою самую сияющую улыбку, она окликнула его. Ретт выпрямился и повернулся в ее сторону. Глаза их встретились. Теперь они глядели друг другу прямо в глаза. Он смотрел на нее с каким-то отчаянным выражением, которого она не могла разгадать.
– Какая встреча! – негромко произнес Ретт. – Застать тебя здесь и одну!
Что-то в его голосе заставило сердце Скарлетт забиться сильнее от приятного предчувствия, и кровь прилила у нее к щекам. Она не раз слышала подобные нотки в его голосе. Ретт взял ее руку и поцеловал. Прикосновение его теплых губ обожгло ее, и трепет пробежал по телу. Она вдруг отчетливо почувствовала, что он тоже ощущает неистовое биение ее пульса и поспешно выдернула руку. «Ведь между нами все кончено, – в смятении пронеслось у нее в голове. – Он никогда не простит меня». Почему же этот предательский жар в груди? Почему же так дрожат у нее руки и холодеет под ложечкой?
– Рад видеть тебя, – еще раз повторил он и один уголок его губ насмешливо опустился вниз, а одна бровь выразительно поднялась вверх. – Ты выглядишь отлично и как всегда чертовски обаятельна. Взгляд, каким он окинул ее, подтвердил это. (Господи, как удачно, что на ней новое платье, и она хорошенько напудрила лицо, чтобы не было видно морщин).
Скарлетт молча смотрела на него, улыбающаяся и чуть побледневшая. Она любит его, любит до сих пор. Эта самоочевидная истина кольнула ее, как только она увидела его, она еще до сих пор его любит. «Нужно ответить ему что-нибудь», – пульсирующей жилкой билась в ее мозгу мысль.
– Ты тоже совсем не изменился, Ретт.
– Благодарю за комплимент, – он закинул голову и расхохотался, совсем как мальчишка.
– Как у тебя дела, Ретт. Все ли в порядке?
– Да. Становлюсь старше, но ума не прибавляется. – Скарлетт увидела его насмешливый взгляд. – У меня все хорошо. – Они стояли посреди толпы, которая толкала их со всех сторон.
– Ты счастлива?
– Да. (А сердце ее молило: «Ретт, мой любимый, мой единственный, скажи, что тоже скучал обо мне, вспоминал и любил». Она чувствовала, да была почти уверена, что он до сих пор любил ее, невзирая ни на что.)
– А ты? – и Скарлетт с замиранием сердца посмотрела на правую руку Ретта. Он расхохотался, глядя ей в глаза.
– Нет, дорогая. Я не женат. Но я счастлив и без этого. Древние были правы: человек должен умереть холостяком. В этом есть много здравого смысла, – и он еще раз усмехнулся. – Я не перестал удивляться, что же случилось, когда мои адвокаты сказали мне, что ты отказалась от денег. Я приложил героические усилия, чтобы не броситься на поиски тебя. Одно время я был готов сделать это, но потом решил, что у тебя есть право на свою собственную жизнь. Как ты жила все это время, Скарлетт?
– Нормально.
Ретт вдруг внимательно посмотрел на нее и взял за руку.
– Было бы значительно лучше, если бы твоя жизнь с самого начала складывалась «нормально», милая моя. Если бы тебе с детства позволили быть «нормальной» маленькой девочкой. Но так не произошло. В твоей жизни все оказалось ненормальным, – Ретт вдруг нежно улыбнулся Скарлетт, – то же самое и с нашей семейной жизнью. Но иногда «нормальность» означает заурядность, серость, скуку, банальность. Но все эти качества не относились и не относятся к тебе с момента рождения и до настоящего времени. Ты необыкновенная женщина и всегда будешь такой. И тебе не удастся долго притворяться, какая ты есть на самом деле. Именно за эту «ненормальность» я и полюбил тебя когда-то.
