Смокинг сразу навел на мысль о Шарлоттенбурге, и ровно в час ночи Бербель Брашер в полиции уже просматривала фотографии. Поскольку убийство имело отношение к Шарлоттенбургу, полицейские тут же сообщили о нем в берлинскую криминальную службу. Бад-Годесберг немедленно связался с Реммером.
– Положите в пакет со снимками ту фотографию начальника охраны Шолла, которую сделали с видеозаписи на Хаупт-штрассе, – приказал из больничной палаты Реммер. – Никак не помечайте ее, просто положите.
Через двадцать минут позвонили из Бад-Годесберга с информацией о том, что один из членов Организации, как называл ее доктор Салеттл, избежав пожара в Шарлоттенбурге, находится на свободе. Реммер тотчас же потребовал международный ордер на арест Паскаля фон Хольдена, подданного Аргентины, имеющего швейцарский паспорт и подозреваемого в убийстве.
Через час судья из Бад-Годесберга подписал ордер. Несколько секунд спустя фотография фон Хольдена была разослана по электронному телеграфу во все полицейские управления Европы, Великобритании, Северной и Южной Америки с кодом «Рэд», что означало «арестовать и задержать», и дополнительной информацией: вооружен и чрезвычайно опасен.
* * *
– Как вы себя чувствуете? – спросил Реммер, зайдя в палату Осборна в третьем часу ночи.
– Все в порядке. – Осборн дремал, но очнулся, услышав голос Реммера. – Как ваша рука?
– Пока наложили гипс. – Реммер ощупал запястье.
– А как Маквей?
– Спит.
Реммер подошел ближе, и Осборн увидел, как блестят его глаза.
– Вы нашли врача Либаргера?
– Нет.
– Что еще?
– Спецназовец, о котором говорил Нобл и которого вы встретили в Тиргартене, спасся от пожара.
Осборн приподнялся. Еще одна ниточка!
– Фон Хольден?
– Человек, по описанию похожий на него, садился в поезд, отходящий в десять сорок восемь во Франкфурт. Мы не уверены, что это он, но я отправляюсь туда. Погода нелетная, поездов в ближайшие часы нет, так что я еду на машине.
– Я с вами!
– Так я и думал, – усмехнулся Реммер.
* * *
Через десять минут по автостраде мчался темно-серый «мерседес». По конструкции это была специальная полицейская машина, с V-образным восьмицилиндровым двигателем объемом в шесть литров. Конечно, инструкция указывала максимальную скорость, но утверждали, что на хорошем прямом шоссе скорость «мерседеса» достигала двухсот миль в час.
– Вас не укачивает? – спросил Реммер, многозначительно посмотрев на Осборна.
– А что?
– Поезд прибывает в семь часов четыре минуты. Сейчас начало третьего. Опытный водитель может добраться из Берлина во Франкфурт за пять с половиной часов. Я хороший водитель. И к тому же коп.
– А каков ваш рекорд?
– Рекорда пока нет.
Осборн улыбнулся.
– Ну так поставьте его.
Глава 130
Фон Хольден сидел в темноте, прислушиваясь к стуку колес. За окном купе проносились огни маленьких городков. Берлин со всеми его напастями остался позади, и фон Хольдену теперь было легче сосредоточиться на том, что его ждет. Взглянув на противоположную полку, он увидел, что на него смотрят.
– Спите, пожалуйста, – сказал он.
– Да… – ответила Вера, повернулась к стене и попыталась заснуть.
За ней пришли в начале одиннадцатого, вывели из камеры в какую-то комнату, принесли вещи и велели одеваться, затем посадили в лифт и подвели к машине, где ждал этот человек. Он представился главным инспектором федеральной полиции; Веру отпускали под его ответственность, и она должна была подчиняться ему во всем. Он назвался фон Хольденом, пристегнул Веру к себе наручниками, они перешли перрон и сели в поезд на вокзале Банхоф Зоо.
– Куда вы меня везете? – настороженно спросила Вера, когда он запер дверь купе.
Он молча поставил на пол большой контейнер, который до этого нес на плече, отстегнул наручники и только тогда сказал:
– К Полу Осборну.
Пол Осборн! Эти слова потрясли ее.
– Его увезли в Швейцарию.
– С ним все в порядке? – Вера не могла прийти в себя. Швейцария! Но почему? Господи, что же случилось?
– Пока я не располагаю информацией. Только исполняю приказы, – ответил фон Хольден, указал ей на полку и сел напротив. Через несколько минут поезд тронулся, и фон Хольден потушил свет. – Спокойной ночи.
– А где именно в Швейцарии?
– Спокойной ночи.
* * *
Фон Хольден улыбнулся в темноте. Подозрения Веры мгновенно сменились надеждой. Несмотря на испуг и страшную усталость, она думала прежде всего об Осборне. Значит, с ней не будет никаких проблем, пока она верит, что ее везут к Осборну. То, что она якобы находится на попечении инспектора полиции, обнадеживало еще больше.
Сотрудники берлинского сектора еще утром сообщили фон Хольдену о ее аресте. Тогда это показалось ему не слишком важным, но последующие события придали особое значение этому происшествию. Через полчаса после его приказа берлинский сектор организовал освобождение Веры из тюрьмы. За это время фон Хольден успел переодеться, раздобыть удостоверение берлинской криминальной полиции, упаковать контейнер для большей безопасности в черный нейлоновый мешок: теперь его можно было нести и на плече, и за спиной.
Арестовав Веру, Маквей по иронии судьбы сам помог фон Хольдену запутать следы. Теперь он путешествовал не один, а делил купе первого класса с необычайно красивой женщиной. Но самое главное заключалось в другом: она давала ему куда более важное преимущество, поскольку стала его заложницей.
Фон Хольден взглянул на часы. Через пять часов с небольшим они будут во Франкфурте. Он мог позволить себе поспать четыре часа, а потом уже будет решать, что делать дальше.
Глава 131
Фон Хольден проснулся ровно в шесть. Вера еще спала. Он встал, вошел в крошечную ванную и закрыл за собой дверь. Умылся, побрился – в купе первого класса были и бритвенные принадлежности, – ни на миг не переставая размышлять о Шарлоттенбурге. Чем больше он обдумывал случившееся, тем сильнее укреплялся в мысли, что их предал кто-то из Организации. Возможно, несколько человек. Он вспомнил бледное, как смерть, лицо Салеттла у входа в мавзолей: он нервничал из-за появления полицейских с ордером на арест Шолла и упорно настаивал, чтобы фон Хольден взял контейнер и пошел с ним в Королевские апартаменты, где теперь, фон Хольден понял, его подстерегала смерть.
Однако предположение, что предатель – Салеттл, казалось полным абсурдом. Доктор был в «Ubermorgen» с самого его основания, с конца тридцатых годов. Он курировал все, что касалось медицины, следил за хирургическим обезглавливанием и экспериментальными операциями. Неужели, приблизившись к завершению того, чему посвятил полвека, Салеттл вдруг сам все разрушил? Это бессмысленно. Но, с другой стороны, у кого, кроме Салеттла, был полный доступ не только в Шарлоттенбург, но и к самым тайным глубинам «Ubermorgen»?
