Мы идем к центру деревни, где находится большая круглая открытая площадь. Начинают деревенские дети с традиционной зулусской песни, которая мне кажется похожей на «Ваша мама пришла, молочка принесла». Потом Нейта окружают мужчины деревни, одетые кто во что с элементами зулусского «традиционного» убора – уж не знаю, что тут традиционно, а что придумано для туристов. Они танцуют вокруг Нейта энергетическим кругом, песня становится перекличкой между Сахилем, жителями деревни и Нейтом, набирает разгон – и неожиданно заканчивается громким возгласом.
Сахиль предоставляет трибуну мне. Я называю себя и рассказываю, что когда Нейт родился, как был горд его отец, видя в ребенке свое продолжение, и я вот тоже вижу в Нейте продолжение моего брата и на отношение к нему перенес всю сложность своего отношения к брату. Далее я говорю, что лишь после тяжелой семейной трагедии стал видеть в Нейте личность.
– Нейт подтолкнул меня к тому, чтобы я сам стал лучше, чтобы ожидал большего, чтобы сопротивлялся негативным событиям, а не бежал от них и не тонул под ними. Обстоятельства своей жизни он не выбирал, но когда я вижу его, Эшли и Рикардо, меня поражает их стойкость. За этот год я понял: дело родителя – помочь ребенку стать тем, кто он есть. Нейту я не просто дядя, я самый большой его фан, и я благодарен ему, что он привез меня к вам. – И тут, будто представляя артиста, я объявляю: – Леди и джентльмены – Натаниэл Сильвер!
– Сегодня мы празднуем мою бар-мицву, которая по иудейской религии приходится на тринадцатый день рождения и отмечает порог, за которым мальчик становится взрослым мужчиной. Я встречаю этот день без матери и отца. Мне повезло, что я сам жив остался. Побывав здесь два года назад, я часто вспоминал вас и думал о вашей деревне. Когда я размышлял о трудностях – экономических, расовых, медицинских, – то понимал, насколько обеспеченную жизнь веду сам. Когда мне бывало трудно, я думал о вас и чувствовал, что обязан пережить трудности: не только ради себя, но и ради других. Именно то, чему вы научили меня тогда, помогло мне выжить. И поэтому я приехал и говорю: я благодарен вам, вы вернули мне жизнь.
Пока Нейт говорит, Рикардо наклоняется и шепчет мне, что когда ему будет тринадцать, он тоже хочет сюда вернуться на свою бар-мицву, и что ему тоже надо «исправить» пенис.
– Я думаю, лучше оставить его как есть, – говорю я, стараясь не отвлекаться от Нейта.
– А почему у тебя и у Нейта пенис лучше?
– Рикардо, я тебя слышу и обещаю: если захочешь, мы об этом поговорим, когда вернемся домой, но это не тот вопрос, который нужно решать здесь, в Южной Африке. И не бывает пенисов лучше или хуже… ты, кстати, заметил, что у здешних мальчиков точно такой же, как у тебя? – говорю я, снова привлекая его внимание к Нейту.
– Ага. У бедняков-мальчишек плохой пенис, – бурчит он себе под нос. – А я хочу член, как у богатых.
Он смотрит себе в колени, потупившись.
Я ошарашен его точкой зрения.
Нейт заканчивает речь написанным в школе стихотворением. Все аплодируют.
* * *
На трибуну выходит Сахиль.
– Нейт и семья Нейта! Вы приехали к нам отпраздновать этот обряд перехода, когда мальчик становится мужчиной, – но и не только: еще друзья и родственники становятся семьей. Вы верите в нашу деревню, и это напоминает нам, что надо верить в себя и требовать от себя большего – и работать усерднее. Именно работа сделала нас сильнее. Мы размякли, грустили и жалели себя, и много нам выпало на долю сурового. Вы явились как свежий воздух и сказали: думайте не только о себе. Думайте о том, что рядом с вами, что впереди вас, и я сейчас так рад, и мы теперь не одиноки – у нас есть большой мир. И наша дружба показывает, что белые и черные могут ладить друг с другом и быть настоящими друзьями. Мы долгое время жили под тяжким гнетом и долго еще будем приспосабливаться к его отсутствию. Кто-то когда-то мне говорил, что есть люди, которых ты не знаешь и которым ты очень небезразличен. Я не понял, что это значит, и не понимал до этого момента. И я хотел вас благодарить. – Он переводит дыхание. – Мы с подругой твоего отца Софией долго говорили о традициях. И для этой бар-мицвы решили выбрать какой-нибудь очень американский день и выбрали – празднование независимости. И поэтому у нас на обед будет огромное барбекю – гамбургеры и хот-доги.
– Буфет от пуза! – говорит Рикардо. – И бесплатный…
Женщины деревни снуют вокруг, стараясь осуществить нашу очень американскую фантазию и боясь, как бы в чем не оплошать, и в то же время видно, как им это все нравится, насколько американская культура слилась с их мечтой. София позаботилась обо всем: кетчуп, горчица, майонез, маринованные огурчики с укропом, воздушные шарики.
Во время обеда Нейт меня спрашивает:
– Отец знает, что мы здесь?
– Не думаю, – отвечаю я. – А ты хочешь, чтобы он узнал?
Нейт пожимает плечами и берет второй хот-дог.
Обед идет к концу, и деревенские дети исчезают – я сперва подумал, что пошли играть. Но они возвращаются, переодетые в бело-голубые футболки, и вносят пирог. Поют «С днем рождения», добавляя строчку: «Похож на обезьяну и живешь в зоопарке», и им очень смешно.
Нейт разрезает пирог, наклоняется и говорит:
– Я всегда думал, что ты кретин, такой же как все, который ничего не может и которому нельзя верить. А ты совсем как нормальный человек – классно.
Все одеты в Нейтовы футболки, все играют в футбол, даже старухи. Пока идет игра, Сахиль мне говорит:
– Есть человек, с которым я хотел бы тебя познакомить сегодня. Для меня он человек особенный, Лондисизве. Он иньянга – лекарь. Он мне как брат.
– А что он делает?
– Всего понемногу. Дает мне порошок, от которого перестают чесаться ноги. У меня аллергия на пыль – можешь представить, как смешно? Жить здесь и иметь аллергию на пыль?
Сахиль смеется и задирает штанины, показывая, что у него есть носки – длинные белые спортивные носки.
Лондисизве приходит, пока идет игра в футбол. Выглядит он постарше Сахиля. Представившись, говорит:
– Хотел вас поблагодарить за привезенное. Многое из этого пойдет ко мне в лекарскую сумку. Мы достаточно углубились в двадцать первый век, чтобы люди думали, будто все на свете можно вылечить. Можно подумать, я не лекарь, а ремонтник бытовой техники.
Я смеюсь.
– Это не так смешно, как кажется, – говорит он.
Я киваю. Мы смотрим игру.
– У вас прекрасная семья.
– Спасибо.
Подбегает Эшли – ей нужно помочь убрать волосы. Я представляю ее Лондисизве, и она пожимает ему руку.
– Вам нравится ваша поездка? – спрашивает он.
– Потрясающе! – отвечает Эшли.
– Я очень рад, – говорит он, держа ее за руку. – А что больше всего?
Она думает, потом сообщает:
