Леки, дрожа, смотрел, как из-под глыб выпросталось сначала одно щупальце, потом другое, потом, кроша камень, потянулось из-под обломков все остальное, вытягивая на свет Истарму. Его тоже покорежило и скособочило. Точно внутри у чудовища что-то лопнуло раз и навсегда. Подштопанный Истарма, надо сказать, оказался куда страшнее, чем прежний. Он лишь хрипел и повизгивал, яростно вращая глазищами.
Леки затрясся и тут же снова потянулся в пустоту. Ее тоже била дрожь, и она крупными волнами носилась там, в непонятном, нечеловеческом мире. Теперь она уже только трепыхалась, не пытаясь изувечить Леки, точно все ее силы иссякли. Леки посмотрел на мага. Тот отбросил шарик назад. Но его золотистый свет все еще не бледнел. Впереди загорелся небольшой огонь, пытаясь перекрыть дорогу твари.
Маг выглядел усталым, очень усталым. Шутка ли, столько бороться. И все-таки тварь лопнула! Не смогла всего слопать! Только что с того, пригорюнился Леки: лопнула и не сгинула, потому что не тварь она вовсе. Что ей, если и пуза нет, и кишок тоже? Пустота уныло, тоскливо подвывала. Ужас превратился в безнадежность. И тут его обожгло: чего же она налетает, как жуть какая-то, если сама боится? Если тоскует так? Если весь этот мир так ей ненавистен, и все, что надо… А что ей надо? Он вспомнил навязчивые картинки, кружащиеся у него в голове. Дом! Родной дом. Если все, что надо… это вернуться домой?! Возвратиться?! Она же тут, как в клетке! Как Леки в той каменной тюрьме без окон. То-то он кидался на стены, разбивая руки и ноги в кровь! Вот оно что!
Он нахмурился. И пути домой ей нет. Только уничтожить. Но ведь это же не тварь совсем, а целый… мир, что ли. Нечеловеческий и жуткий, ужасно чужой, но… мир. Леки сцепил зубы. Вот и пусть катится, нечего тут в нашем мире гадить! Нечего Истарме помогать!
А тварь тем временем уже сражалась с магом. Вот теперь они пошли «врукопашную», и Леки напрягся, еле сдерживаясь. Он попробовал приподняться и не смог. Слишком много на сегодня, слишком дико, слишком безумно. А эта пустота из него последние силы выпила. Не двинуться. Маг больше не стоял на месте и не светился. Огонь играл на кончиках чуть подуменьшившихся щупалец, и маг ловко уворачивался или же подставлял кусочек своей «стенки». Сколько мог. Сил оставалось, видно, немного. Или берег на какой-то случай. Леки смотрел неотрывно, время шло и шло. А он так и не начал светиться.
Уворачивался маг, надо сказать, очень даже ловко, прыгая через каменные глыбы и вовремя бросаясь из стороны в сторону. Как боец. Леки такого и не ожидал от их магического племени. Поединок превратился в странную игру, когда тварь норовила догнать и раздавить, а человек – скрыться любой ценой. Но он тоже избегал ее щупалец и наносил удар, невидимый для Леки, никаким светом не отмеченный. Он тянул руки вперед, к телу твари. Леки узнавал это колдовство. Очень похоже на то, что и в тот, последний раз, когда его таки накрыло волною стражников, когда он упал в этой самой зале с окном и его схватили. Сейчас он пробовал те же средства, не желая, видно, тратить лишние силы на толстую стену между ним и тварью. Непонятно только одно. Этот маг очень силен, уж в этом Леки убедился. Так почему ж тогда, в тот раз, не хватило силы?
Но сейчас маг уже отдал слишком много. Иногда убежать и вовремя защититься ему не удавалось, и тогда тварь касалась тела, била щупальцем, и он отшатывался, вскрикивал. Пару раз даже падал. Каково это, прикосновение твари? Леки уже не соображал, что деется. Все превратилось в жуткую игру со смертью. Тварь забыла о нем. Помнила только пустота. Нет, пустота и тварь – не одно. Пустота – это одно, Истарма – другое, а Истарма с тем, что от пустоты той заграбастал, обещая небось защищать и беречь, – вот это Тварь. Их общее тело, которое перестали чувствовать и сам Истарма, и пустота горемычная. И вот получилось… само по себе. Теперь, когда Леки пожалел несчастную пустоту и ей поверил, он понимал все так ясно, будто бы само приходило, ниоткуда. Просто знал. Жалко ее, да что поделаешь.
Он потерялся во времени, то выныривая из забытья, то вновь погружаясь в него без сил. Эти двое все танцевали по загроможденной глыбами площадке со стенами, когда-то бывшей комнатой в башне. Ветер, уже не такой яростный, все еще носился, трепя тварь, а огонь теснил ее от мага, но тот и сам уже заиграл голубыми переливами. Слабыми, но видными чуткому глазу Леки. Он все еще отступал под натиском твари, но уже не так быстро, вокруг него снова строилась стена, и тварь опять начала в нее биться со всей свирепостью, на которую способна.
– Нет другого выхода! – вдруг раздельно сказал маг. Так уверенно, что даже тварь на мгновенье остановилась, но потом накинулась на укрытие с удвоенной силой.
Маг выпрямился и развел руки в стороны, ладонями вверх. Нараспев принялся читать какие-то слова. Его голос звучал все ниже и ниже. Леки уловил, что слова повторяются, только звучат все хуже и хуже. Его прошиб озноб. Пустота же внутри, наоборот, успокоилась. Или насторожилась? Маг читал, а Истарма с тварью в безнадежном порыве бились о стену, на которую маг, видно, кинул все свои последние силы. Его слова задрожали и расплылись, порождая вокруг непонятные волны. Они начали бить Леки, точно так же, как когда-то била пустота, выкручивать, как делала она. Эти волны приходили из ничего, вызывая сильную боль и шум в ушах. Нарастая, он превратился в гул, треск, словно что-то рвалось.
– Не на-адо! – закричал Леки, зажмурив глаза, и вдруг все кончилось.
Он немного приоткрыл веки. Маг валялся у кучи камней, Истарма – недалеко от него. Он первый и очнулся, завозился, и Леки тоже зашевелился, пытаясь ползти, но тут и маг осторожно поднял голову. Он так посмотрел на Истарму, что тот опрометью, на всех четырех, кинулся от него, жалобно повизгивая, как побитый пес. Маг тяжело приподнялся, уселся, привалившись к огромной глыбе. Закрыл мокрое от беспрерывного дождя лицо руками, с силой потер его, точно сбрасывая вместе с каплями все то, что видел за ночь, потом решительно посмотрел на Леки. Требовательно, как будто что-то хотел от него.
– Ну что? – робко протянул Леки и сообразил, что за грозой, которая прочно зависла этой ночью над замком, ничего не слышно. – Так что?! Она ушла?! – крикнул, уже зная, что она еще здесь.
Копошилась где-то рядом, только теперь далекая какая-то. И еще тоскливее, чем раньше.
Маг снова покачал головой. Нет.
– А где?.. – Леки смотрел на Истарму и не верил, что она еще там, в этом дергающемся, плачущем тельце, выкрикивающем что-то дикое и бессвязное.
– Тут, – сказал маг тихо и указал пальцем на себя, но Леки все равно его услыхал и замер от нового ужаса.
Вот оно что! Вот оно, то заклинание, что открывает двери. Он просто… предложил ей другую дверь, и она не отказалась. Не в силах была отказаться. Вот к чему на самом деле он стремился! Вот чего хотел! Спаситель!
– А что теперь? – прошептал Леки в дождь. Теперь ему уже никто не поможет.
Иллири отчаянно цеплялся пальцами за скользкий уступ, подвернувшийся так кстати, пытаясь найти внизу хоть какую-то опору ногам. Наконец нащупал щель между камнями. Слишком мелкую, чтобы удержаться, но он все равно рискнул, опираясь на то малое, что подарила Великая Мать. Удалось приподняться и ухватиться за уступ руками. Дальше – все, дальше пальцы уперлись в камень. Дождь хлестал, заливая глаза.
