толстовку, а она откидывает капюшон со своих сухих волос.
— У меня от этого места мурашки по коже, — шепчет Элли, бросая взгляд на лестницу, а затем на балкон. — Здесь пахнет смертью.
— Мистер и миссис Синнетт. Пожалуйста, следуйте за мной, — в большое фойе входит дворецкий.
— Син…
— Мы в порядке, Элли, — прерываю ее я, тяну за собой и следую за дворецким по коридору к лифту.
Когда один из них появился на нашей кухне в ту ночь, когда я спас Элли от Ченса и Холланда, мне дали слово, что ее не тронут. В противном случае я бы заставил ее остаться дома с отцом.
Следуя за ним, мы поднимаемся на шестой этаж. Дворецкий ведет нас к кабинету, который, как я помню, был их офисом, когда я впервые пришел сюда с Тайсоном. Он открывает дверь, и я кладу руку на поясницу Элли, приглашая войти.
— Братья Пик сейчас подойдут, — говорит парень, отступая и закрывая дверь.
Элли оглядывается по сторонам и подходит к столу, стоящему перед панорамными окнами, из которых виден ливень. Я плюхаюсь на кожаный диван, не сводя глаз с жены. Что бы они ни захотели, лучше бы это было выгодно, потому что я планировал провести этот день с женой в постели.
Элли берет фотографию в рамке с угла стола и хмурится, рассматривая ее.
— Что это? — спрашиваю я.
— Я…
Двери со скрипом открываются, она кладет рамку на место и смотрит, как трое братьев входят в комнату. Я встаю.
— Син, — тот, что с татуировками в виде змей, кивает мне, а тот, что с татуировкой монахини, ухмыляется. Третий с кольцом в носу пялится на мою жену. Я все еще не знаю их имен, и мне на них насрать. Это неважно.
— Что мы здесь делаем? — перехожу я к делу.
Я знаю, что они не занимаются херней, и могу придумать, чем еще занять свое время.
— У нас… проблема, — говорит чувак со змеей, скрещивая руки на груди.
— Не уверена, что что-то, связанное с вами троими, может иметь отношение к «нам», — говорит Элли.
Он игнорирует Элли, что еще больше ее злит.
— Ну, мы здесь, так что введи нас в курс дела.
Последнее, что я хочу сделать, это поставить ее в ситуацию, из которой мне придется выходить с помощью убийства.
— Мы должны показать вам, — говорит брат и идет к дверям.
Я смотрю на свою жену, которая прожигает его взглядом, и жду, когда она подойдет ко мне. Положив руку ей на поясницу, я вывожу Элли из дверей в коридор, становясь между ней и братьями.
— Веди, — жестом указываю перед собой.
Мы все молчим, пока братья ведут нас по коридору к лифту и подвалу. Элли прижимается к моему боку, пальцами впиваясь мне в руку через толстовку. Я не уверен, боится она или злится. Возможно, и то, и другое. Я слышу ее тяжелое дыхание в тесном пространстве.
Мы останавливаемся и входим в большую прямоугольную комнату со стеклянной стеной. Она напоминает мне помещение для опознания выстроенных в ряд подозреваемых.
— Взгляните, — тот, у кого татуировки на шее, указывает на стекло.
Элли подходит к стеклу первой, а я встаю за ней, снова оказываясь между ними. Я смотрю в то, что, как я предполагаю, является двусторонним зеркалом, и вижу ее мать, лежащую на чем-то, похожем на больничную койку. Ее руки опущены вдоль тела, запястья обхватывают кожаные наручники. Ее ноги также широко расставлены, на лодыжках кожаные манжеты. Она мечется в кровати, дергая за ремни. Видно, как двигается от криков ее рот, но мы ее не слышим. Лора одета в полностью черный комбинезон, застегивающийся спереди. На ее лице кровь из глубокой раны над глазом, а губа кровоточит. Ее волосы спутанные и грязные. Очевидно, Лора не мылась бог знает сколько времени.
— Почему мы здесь? — спрашивает Элли, отходя в сторону и поворачиваясь лицом к братьям, стоящим позади нас. Я делаю то же самое. — Хочешь, чтобы я пожалела ее или что-то в этом роде?
— Вовсе нет, — качает головой брат. — Но мы хотели дать тебе выбор.
— Выбор чего? — на этот раз говорю я.
Прислонившись спиной к дальней стене, он скрещивает руки на груди. Парень с татуировкой монахини засовывает руки в карманы своих рваных джинсов, отводя плечи назад. Другой, с кольцом в носу, просто стоит рядом — всегда нужно беспокоиться о тихонях.
— В настоящее время она в той же ситуации, что и твоя жена. — Его глаза опускаются на ее толстовку, и мне не нравится, как изгибаются его губы. Как и то, что он вообще что-то знает о моей жене.
Элли прижимается ко мне.
— Что ты имеешь в виду под ситуацией? — тихо спрашивает она.
— Нет, — я качаю головой. — Невозможно.
Я точно знаю, что братья имеют в виду, и они ошибаются.
Он склоняет голову набок.
— Что заставляет тебя думать, что ты знаешь лучше нас?
— Мой отец… — я останавливаюсь на полуслове, думая о том, как чертовски глупо это звучит после всего, о чем этот ублюдок мне лгал.
Взглянув на Элли, я вздыхаю.
— В какой мере? — спрашиваю я.
— Не знаю точно. Хотели поговорить с тобой о том, как действовать дальше.
— О чем, черт возьми, вы, ребята, говорите? — рявкает Элли, шагнув ко мне, глядя на меня своими красивыми голубыми глазами.
— Твоя мать беременна, — объявляю я. Затем я смотрю на братьев. — Мне сказали, что после рождения Элли ей сделали гистерэктомию. Как вы об этом узнали?
Я даже не собираюсь спрашивать, откуда они узнали, что моя жена беременна. Ведь Лорд должен размножаться, так что вполне логично, что я должен обрюхатить свою жену как можно скорее.
— У нас тут все по-своему. — Его взгляд падает на мою грудь, и я понимаю, что он имеет в виду их процесс инициации. — Мужчины и женщины не так уж далеки друг от друга, но женщины должны пройти гистерэктомию.
— Вы же не серьезно! — рявкает Элли.
Брат смотрит на нее.
— «Бойня» — не место для ребенка. — Он говорит так, как будто знает это на собственном опыте. — Мы не убиваем невинных, но принимаем меры предосторожности, чтобы предотвратить беременность.
— Чертовски невероятно, — бормочет Элли себе под нос. — А как насчет здешних гребаных мужчин? Им делают вазэктомию?
Его внимание возвращается ко мне, игнорируя мою жену.
— Ей сделали тест, и он дал положительный результат. Когда мы спросили ее об этом, она чертовски испугалась и попыталась броситься с лестницы. Она пообещала нам, что не будет рожать ребенка здесь, в «Бойне».
