с ним занимается любовью не просто опытная женщина, а искушённая партнёрша, знающая толк в любви.
– Нежнее, Антоша, – попросила она. – Я никуда от тебя не денусь.
Он решил не отставать от неё, его ласки стали настойчивее, его пальцы переместились от затвердевших тёмно – коричневых сосков к плоскому животу, потом скользнули по бедрам, и, наконец, проникли в самое сокровенное место. Его там ждали. Инесса застонала, откинула голову назад под тёплые струи душа.
– Ну, всё, пора! Вперёд! – сказала она ему.
Антон ловко подхватил её под ягодицы, а она мягко обвила его шею, потом обхватив ногами его торс, с силой приняла в своё лоно его напряженное орудие. Инесса вскрикнула, замерла на миг, почувствовав, как упругая головка мужчины проникает в неё, и сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрее задвигала тазом, немного придав ему вращательное движение…
Через несколько минут, издав рычание, Антон разрядился в неё залпом своего орудия. Инесса, прижавшись к нему, весело засмеялась.
– Пошли выпьем вина и отдохнём, а? – шепнула она ему в самое ухо.
– Пошли!
В сумраке гостиной он пытался рассмотреть лицо Инессы. Его всерьёз заинтересовала эта женщина.
– Инна, ты потрясающая женщина.
– Я – Инесса! По – испански означает «чистая», «непорочная»!
– Я не против, но для меня ты будешь Инной.
– Слушаюсь, мой господин.
– Я просто в восторге от тебя.
– Все зависит от мужика. И со мною, давно такого не было.
– Сколько же тебе лет? – спросил Шелестов.
– Всё – таки решился спросить меня про мой возраст?
– Да.
– А тебе?
– Ты чисто по – еврейски отвечаешь вопросом на вопрос.
– Это не важно. Так сколько тебе?
– Мне тридцать.
– А мне пятьдесят.
– По тебе не скажешь.
– Я раньше занималась гимнастикой, а теперь три раза в неделю я хожу в бассейн стадиона «Труд», это на Варшавском шоссе.
– Ясно!
Она улыбнулась, и пригубила бокал с вином. Её глаза озорно блеснули. Она поставила бокал на стол.
– Ты готов к продолжению?
– С такой женщиной, всегда!
Под теплыми и шумными, как продолжительный летний ливень, струями душа они продолжили заниматься любовью. Но уже обстоятельно и со вкусом, никуда не торопясь.
Но всему есть предел. В конце концов, они просто устали. Инесса осталась в ванной, а Антон, набросив халат, отправился в гостиную. Наскоро набросав на ломоть хлеба ветчины, колбасы, сыра, и посыпав сие изделие зеленью, он зверски впился молодыми зубами в податливую мякоть самодельного бутерброда. Затем, он приготовил пару бутербродов для своей подруги.
– Всё приготовил? – сказала Инесса, выйдя из ванной. – Я страшно проголодалась.
– Аналогично.
– Хороший секс требует хорошей закуски, как хороший дорогой алкоголь. Антоша, а где ты живешь и с кем?
– Инн, да я думаю, что ты уже «пробила”* меня по своим связям.
– Ну, в общем-то да. Я просто хотела услышать это от тебя.
– На Ленинском проспекте, дом 32. Живу с отцом и матерью, сестёр и братьев нет. Холост.
– Почему?
– Почему, что?
– Холост.
– Для молодой жены нужно внимание и время. У меня его нет.
– И что дальше?
– Инна, я не загадываю далеко. Я просто сейчас не готов и всё! А эта квартира – твоя?
– Да, моя.
– У тебя есть дети?
– Нет, Бог не дал.
– А?
– Я не была замужем.
– Грустно.
– Да.
– Ладно, пошли спать?
– Да, пошли.
– Или…
– Или, что…? А, давай!
– Я смотрю, ты не сбавляешь темп!
– Я люблю жизнь во всех её проявлениях… Хочешь, я полижу тебе ушки?…
Антон проснулся от лёгкого звона стекла. Открыв глаза, он увидел прямо перед собой роскошный сервировочный столик на колёсиках, потом красивые женские ноги в туфлях на высоких тонких каблуках. Потом тёмно – синий длинный приталенный шелковый халат с поясом, свободно болтающимся вдоль халата, потом улыбающееся лицо Инессы, глаза с озорной искоркой, блестящие волосы, схваченные заколкой с непонятным восточным орнаментом. Тёмные брови и накрашенные губы действительно делали эту женщину, сидящую на стуле перед ним, очаровательной и по – прежнему манящей к себе.
Инесса подняла свой бокал.
– С добрым утром, дорогой! За удачу выпьем?
– Выпьем, но сначала за тебя, моя королева, – предложил Шелестов, удивляясь разнообразию закусок, расставленных на столике прямо перед его носом. Отказываться просто не хватало сил.
– Я подумала, что немного виски тебя взбодрит.
– Да, так лучше, и голова не болит.
Хозяйка дома кивнула, подалась немного вперед, бокалы соприкоснулись, и она немного ребячливо подмигнула Антону.
Выпив виски, Антон взялся за еду.
Положив в рот первый кусок ветчины с кучкой хрена и долькой малосольного огурца, Шелестов почувствовал себя намного лучше. Положив ногу на ногу так, чтобы были видны её голые колени, Инесса смотрела на него так, как жена смотрит на а, поздно вернувшегося с работы, или мать на сына. В ее взгляде была забота, смешанная с родственным чувством. Антон немного смутился под этим взглядом и перестал есть.
– Почему ты на меня так смотришь? – спросил он.
– Мне интересно за тобой наблюдать.
– Ладно, что опять задумала?
– Ничего, просто я мало с кем общаюсь. Я же живу одна…
– Ой, да брось! – с сомнением обронил Антон.
– Я имею в виду без мужчины. Приходят ко мне подруги и друзья, разговариваем, смотрим «видюшник», пьем, иногда танцуем. Бывает, что и я, иногда, хожу в гости.
– Скучно одной?
– Да.
– Заведи собаку.
– Нет, не хочу. Хочу завести себе мужика.
Инесса от вина оживилась, ее щеки порозовели, движения стали еще более уверенными и спокойными.
– Это как? – спросил Антон.
– Очень просто! Оставайся со мной жить.
– Круто! Мне надо выпить!
Инесса наполнила его бокал виски, почти до половины.
– Тут, надо подумать, потому что есть свои проблемы.
– Хорошо, – продолжала женщина, – подумай не спеша. Я трезво смотрю на вещи, поэтому не буду торопить.
– Договорились.
Шелестов залпом выпил виски.
– Сколько времени сейчас?
– Уже час дня, – сказала она, выкатывая столик из спальни.
– Надо, же. Уже день. Я поехал, у меня ещё дела сегодня.
Сообщение от агента.
Негромко заверещал телефон. Не отрываясь от подушки, Антон пошарил рукой по полу, зацепил бутылку. Открыв один глаз, оценил содержимое: что-то еще осталось. Странно, что не забыл навернуть пробку. Встряхнул емкость, опустил бутылку на ковер, постарался установить вертикально. Кажется, не получилось. Ну, и черт с ней! Где-то еще было пиво. Специально оставлял на утро.
Телефон продолжали звонить. Кто-то был очень настойчив. Наверное, Борька. Отстраненный от должности, Антон должен приходить на работу в обычное время и выполнять разовые, не слишком ответственные, поручения своего начальника. Вручить адресату повестку, навести справки в паспортном столе, опросить незначительного свидетеля… Должен приходить вовремя, но сегодня не пошел. Сегодня без него обойдутся. Наверное, обойдутся и завтра.
Родина нуждается не в профессионалах, а в «рубщиках палок», в железных дровосеках. Палкосеках! Палкорубах!
Мысль показалась ему довольно удачной, и Антон снова задремал.
Проснувшись вторично, он чувствовал себя значительно лучше. Время близилось к трем пополудни. Резко отбросил одеяло, встал. Добравшись до пива, махом осушил полбутылки. Посмотрел в окно. Накрапывал противный дождик, и небо было беспросветно – серым. Памятник Гагарину одиноко стоял на площади, равнодушно взирая на Шелестова. Видимо, ему было тоже не очень весело, вот так, мокнуть под дождём.
На работу Антон так и не поехал. Даже звонить не стал. Слонялся по квартире, пробовал смотреть телевизор, брался за книжку. Соблазняла непочатая поллитровка «Смирновской», обещая кардинально поднять настроение и утолить все печали.
Вечер наступал крайне медленно. Шелестов задремал, выронив книжку. Во сне, успел заново подраться с Марио Гонгора, и его красноглазым подельником. Кажется, он даже ему кличку придумал: «Кролик»! Потому что у настоящего кролика всегда красные глаза, потому, что порода такая, у «Кролика – человека» – потому, что наркоман, «наркоша», «торчок». Интересно, жив? Или уже подох от потери крови. Если жив, надо найти эту тварь! Скорее всего, обманул его хитрый профессионал, и последние минуты жизни наркомана, можно предположить, были не слишком приятными.
Что-то мешало, вырывало из сна. Опять телефон!
– Антон Генрихович, это «Спортсмен».
