и обратно.
Где-то в этой же локации притаилась и одна из тюрем, куда попадали все преступники, так или иначе, не относящиеся к миру людей, но в это утро мне не было любопытно. Я боялась. Боялась приговора, который коснётся непосредственно меня и всего того, что я сделала, хотя, именно мне пугаться и не нужно было, вот только суд – это последнее, что меня вообще волновало…
─ Рина, ты никому ничего не должна. Прекрати трястись, ─ словно прочитав мои мысли, посоветовала мама, крепко сжав мою руку. Папа только кивал, не позволяя лишним эмоциям проявляться на лице, а сам всё одно переживал. ─ Всё пройдёт хорошо.
Да, не подозревали они о том, чего я на самом деле опасаюсь до дрожи в коленках, да и никто не представлял, что я чувствую. До сих пор не могу забыть, в какой панике я пребывала, пока Мастер уверял, что ничего страшного не произошло, параллельно вызванивая Верховную, чтобы та примчалась и помогла мне. Ия Ивановна, конечно же, напоила и меня и, Мастера, и даже себя успокаивающим чаем, а затем дала нам всем своё фирменное зелье, которое мы пили когда-то с близнецами, чтобы никто посторонний не забрался к нам в голову, но легче мне всё равно не стало. Особенно после того, как ведьма сказала, что лишь я могу скрывать от других свою истинную сущность, и никакое заклинание не поможет. Это всё в крови.
И вот теперь я просто пыталась не допускать мыслей о том, что все вокруг уже знают мой секрет, и скоро начнут показывать пальцами в мою сторону, а потом меня попытаются использовать для каких-то своих тёмных целей.
─ Всё равно жутко, ─ пробормотала я, разглядывая мрачный холл, посередине которого стояла статуя Богини Справедливости. Она напоминала нашу земную Фемиду, только в руках та держала не весы и меч, а два огроменных меча на обеих ладонях, находящихся в равновесии, и глаза её закрывало странное крылатое существо, стоящее за спиной. Я так и не поняла, кто это, потому что нужно было идти дальше, и мы отправились вперёд – в один из коридоров, ведущих в главный зал, где уже собрались все присутствующие, включая главный магический Совет.
Когда мы вошли, я тут же оказалась под перекрёстным огнём множества взглядов, от которых захотелось отгородиться, но братья встали передо мной стеной, и так я добралась до места под перешёптывание магов. Здесь находились все те представители Ковена, уже знакомые мне по испытанию, но так же были и другие, глядящие с жутким неодобрением и даже ненавистью, словно тот факт, что я выжила – самое страшное преступление, и меня прямо сейчас нужно упечь в местную тюрьму. Знали бы они, какое я на самом деле чудовище… Наверное, только это заставляло меня держать лицо.
А вот судья меня порадовал. Приятный темноволосый мужчина средних лет с проницательным взглядом отчего-то знакомых глаз был драконом, как мне сказали ранее, и вызывал расположение к себе. К тому же, солгать этим существам было нельзя, и я не удивилась, что именно драконам по праву самых древних Хранителей границ с мирами поручили такую миссию, как восстановление справедливости. Едва наши взгляды встретились, судья подмигнул мне, и я, к своему удивлению, узнала в нём Арсения Евгеньевича, понимая всё незавидное положение магов, которые, как и ожидалось, старались изолгаться так отчаянно, что я диву давалась.
Вначале, когда каждого вызывали, как свидетеля, товарищей из Ковена лишили всех артефактов, взятых с собой, и каждый амулет или иное магическое приспособление, уничтожили с особым тщанием к печали их владельцев. После этого взрослые мужчины, матёрые волшебники и просто сильные мира сего принялись всячески изворачиваться, уходя от прямых вопросов обвинителя, тоже являющегося драконом, и когда тот спросил, а кто, собственно, дал им право принимать подобные решения без согласования с магическим Советом, им сказать было нечего. Очень многих сместили с их должностей прямо на месте, запечатав им способности и лишая былой власти, а вот моя уверенность в собственных силах крепла с каждым новым ударом судейского молотка.
Она поколебалась лишь один раз, когда на сцену вышел, собственно, виновник всего этого хаоса. Я впервые увидела лицо своего, прости господи, деда, и поняла, что мы с ним совершенно не похожи ни внешне, ни по убеждениям, ни как-то ещё. Его мощная фигура возвышалась над всеми, даже при том, что он сидел, а властный взгляд тёмно-серых глаз на волевом лице со шрамами выражал отнюдь не уважение к суду, но скуку и презрение к присутствующим. Вины своей он, естественно, не чувствовал, и не видел ничего криминального в собственном поступке, ведь всё произошло именно так, как и происходит среди охотников нашего вида. Он так и сказал, «нашего», глядя чётко мне в глаза и отказываясь воспринимать тот факт, что принадлежу я другому миру, да ещё и осмелился потребовать, чтобы меня вернули ему, ведь своё персональное испытание, как энитири-ши я прошла.
Тогда мне стало интересно, а догадывается ли он, кому отдалась его дочь? Что-то мне подсказывало, этот хищник вполне может быть как в курсе, так и нет, а если всё знает, то насколько же он, должно быть, ненавидит свою внучку с испорченной таким позором кровью. Отсюда и это маниакальное желание забрать меня, и дело тут уже не в наследии королевских охотников, которое я в себе несла – всё гораздо хуже. Но где же, в таком случае, правда?..
Когда с допросом Дерека ин Виарре закончили, пришла моя очередь отвечать на вопросы, и если я опасалась, что меня попросту подловят на чём-то, или произойдёт нечто непредвиденное, переживала совершенно зря. Друзья были правы, мне не пришлось ни врать, ни выкручиваться – дракон просто обратился ко мне сам, даже не вызывая на место ответчика.
─ Дарина, есть ли тебе, что добавить к тому, что мы здесь услышали? Это не обязательно, но если хочешь высказаться, тебя выслушают.
Вокруг зароптали недовольные, очевидно, надеясь призвать и меня к ответственности, но все свои промахи или ошибки я итак признавала, а вот они, похоже, так и не поняли, зачем их всех здесь собрали. Я взглянула на свою семью, чуть припозднившегося Мастера, стоящего рядом с Верховной, которые оба ободряюще мне кивнули, на членов Совета, ожидающих моих слов, и поняла, что мне больше не страшно. Жаль, здесь отсутствовал один, самый важный и самый нужный человек, но его слова, о том, что у меня гораздо больше тех, кто обо
