Эши оказался перед выбором: продолжать поддерживать тонущего Акмеда, спасти жену или потерять бесценный меч. Он без малейших колебаний выпустил Кирсдарк, и меч начал медленно погружаться в зеленые глубины. Вытянув освободившуюся руку, он схватил жалкий плотик и перевернул его.
— О боги! — воскликнул он, крепче сжав руку дракианина. — Рапсодия.
На них обрушилась еще одна гигантская смертоносная волна. Оказавшись под толщей зеленой воды, Эши прижал вялое тело жены к груди, при этом стараясь не выпустить руку короля болгов, который с неимоверным трудом сохранял сознание и старался только не мешать.
Небо над ними стало черно-зеленым, воздух был уничтожен едким паром, который образовался в результате битвы стихии, разразившейся в момент соприкосновения тел Маквита и Майкла, древнего кирсдаркенвара и Огненного Ветра. Утесы и вовсе исчезли за бурлящим волнами и дымом.
И в этот миг Эши понял, что не сумеет одновременно удержать Рапсодию и Акмеда.
Очередной вал поднял их тела на гребень, но следущая огромная зеленая стена уже закрывала солнце.
В эти последние секунды перед ударом волны Эши вспомнил уверенность в глазах Маквита, глазах, которые в то утро не видели ни солнца, ни мира.
«Он может повелевать ветрами, но я — меч.
Море — это та стихия, которая необходима каждому из нас. Целостность земли можно нарушить, ветер потерять, огонь погасить. Лишь вода будет с нами до конца.
Кирсдарк — наш меч».
И из соли в его крови пришел ответ.
«Лишь вода будет с нами до конца. Кирсдарк — наш меч. И я сам — тоже меч», — подумал Эши.
Он разжал пальцы руки, державшей почти потерявшего сознание короля фирболгов, и призвал Кирсдарк.
Рукоять меча, его единственная часть, сохранявшая плотность, когда он находился в воде, коснулась кончиков пальцев Эши.
Он сжал ее, приказал клинку принять парообразную форму и вонзил его в грудь Акмеда, вновь подхватив его освободившейся рукой.
— Держись за меч! — крикнул он, стараясь заглушить рев воды. — Дыши!
Затем он повернулся к потерявшей сознание Рапсодии и приподнял ее голову, стараясь отыскать лицо, закрытое спутанными волосами и водорослями. Он прижал свой рот к ее посиневшим губам и схватил Кирсдарк за рукоять, направив всю энергию своего тела, все могущество стихии ревущего вокруг моря в водяной клинок, надеясь, что его воздух перейдет в Акмеда. Вода покинет легкие Рапсодии, даст возможность сделать вдох королю фирболгов.
Продолжая прижимать к себе жену и пронзенного Акмеда, он погружался в глубины моря.
Эши ритмично вдувал воздух в легкие Рапсодии, чувствуя, как его дыхание вырывается из ее рта и пузырьками теряется в бурлящей воде у них над головами. Его рука продолжала сжимать рукоять меча, вошедшего в грудь короля болгов, но сейчас он не мог определить, жив ли Акмед.
Море яростно ревело, не в силах смириться с тем, что его воды были осквернены сражением стихий. Оно сердито кипело — черный огонь демона все еще вспенивал его поверхность и, кружась, опускался в его глубины. Эши слышал гнев океана и его страх, перед его глазами разворачивалась смертельная и смертоносная схватка двух существ из плоти и стихий — ревущий вихрь воды против ветра и еще более древнего черного огня.
Краем глаза он заметил, что страшная волна прошла над ними, теперь их окружала обычная вода, и он, всплыв на поверхность, сосредоточился на том, чтобы вдыхать воздух в рот Рапсодии и удерживать рукоять меча.
С палубы «Баскеллы» Куинн заметил огромную стену воды, поднявшуюся ввысь возле самого берега, ощутил, как вздрогнул корабль, а потом с ужасом увидел, как вопреки всем законам природы эта стена воды устремилась прочь от берега, в открытое море.
— Поворот! — закричал он ошеломленной команде. Его крик заставил матросов опрометью броситься по своим местам, чтобы поставить корабль по ветру. Однако сам Куинн продолжал стоять на прежнем месте, его глаза широко раскрылись от ужаса, разум пытался просчитать возможные последствия столкновения. Спасения не было.
— Развернуть корабль носом к волне! — рявкнул он помощнику, отчаянно пытавшемуся удержать штурвал. — Если она ударит нас в бок, «Баскелле» конец!
Порыв ветра отнес в сторону ответ помощника.
Широко открытыми глазами Куинн смотрел на приближающуюся волну и не мог сдержать ужаса: внутри нее пылал темный огонь, а сама вода стала цвета серы и крови.
Перед тем как волна ударила в «Баскеллу», Куинн мог бы поклясться, что видит разверстую пасть и черные глаза, горящие демоническим безумием, — против них обратился сам океан.
Он прошептал молитву Богу Глубин, последнюю мольбу моряка, которой научился еще юнгой, и в этот момент палуба взметнулась вверх, раздался оглушительный треск — корабль развалился на куски. Отныне море стало для него еще и небом.
После того как волна прошла, море, вопреки природе, стало успокаиваться. Эши почувствовал, что течение понесло их к берегу.
Словно ничего и не произошло.
Он медленно плыл по направлению к песчаному пляжу, таща за собой короля болгов и прижимая к груди Рапсодию. Солнце слепило глаза, соль обжигала ноздри.
Эши положил Рапсодию на воду лицом к небу и надавил ей на грудь, стараясь удалить морскую воду из ее легких, чтобы она начала дышать. Потом он повернулся к Акмеду, из груди которого все еще торчал Кирсдарк. Он вытащил клинок и засунул его за пояс. Эши посмотрел туда, где раньше покачивался на волнах корабль, и успел увидеть, как погружаются в воду обломки его мачт.
На него неожиданно навалилась усталость, и он отдался на волю течения, продолжая крепко держать Рапсодию и Акмеда. Он знал, что древняя стихия вынесет их на берег.
54
Хагфорт, Наварн
КАЙЮС ВОШЕЛ в Хагфорт совершенно беспрепятственно: у ворот не было стражников, никто не встретился ему и у входа, в коридорах и на лестнице. Казалось, крепость оставили перед приближением урагана.
В некотором смысле так оно и было.
Он на цыпочках пересек лестничную площадку, стараясь, чтобы его шаги не отдавались эхом от полированного каменного пола.
Арбалетчик шел через огромный обеденный зал, когда в дверях появилась женщина средних лет в простом хлопковом платье и переднике. Кайюс выстрелил ей в лоб, даже не замедлив шага и не обернувшись.
Берта беззвучно упала, кровь медленно заливала ее лоб и открытые глаза.
Кайюс крался по коридорам, мимо развешанного на стенах старинного оружия и красивых безделушек, разыскивая человека, который мог бы быть мужем женщины своего хозяина, но не находил ничего, кроме мертвой тишины.
Так было до тех пор, пока он не вошел в большой зал.
В дальнем конце, под высокими окнами, на тяжелом деревянном кресле за таким же массивным деревянным столом сидел мужчина и спокойно перебирал пергаменты. Когда он поднял взгляд и их глаза встретились, Кайюс замер на месте.
