— Я люблю тебя, Джимми, — сказала она. Кто бы знал, как давно ей хотелось ему это сказать!
Джимми не задержался с ответом ни на мгновение.
— Я тоже тебя люблю. — Его громкий голос заставил многих людей обернуться и с удивлением на них посмотреть.
Ронни Прайэр, которой удалось заснять и их первый поцелуй, и последовавшее за ним объяснение в любви, была на седьмом небе от счастья.
— Вырубай аппаратуру, старина, — с удовлетворением сказала она своему оператору. — По-моему, все сенсационные кадры мы сегодня уже отсняли.
Джимми повез Одетту на ферму Сиддалс и по дороге рассказал ей о том, что произошло в Фермонсо-холле в ее отсутствие.
— Господи! — Одетта представила себе связанных, беспомощных пленников, Лайэма, который целился в них из обреза, и ей стало жутко. — А в полиции нам с Монни сказали, что Лайэм вроде как сдался без сопротивления.
— Все верно, он не сопротивлялся. Потому что не мог, — рассмеялся Джимми. — Сид его стреножила. — Джимми досказал историю о чудесном освобождении заложников до конца и, подводя итог, добавил: — Раньше я считал Сид избалованной рок-дивой с куриными мозгами, но теперь понял, что ума и мужества ей не занимать.
Одетта удивленно покачала головой. До сегодняшнего дня ей казалось, что Сид не под силу управляться даже с консервным ключом — не то что с крупнокалиберным «ремингтоном».
— А как она вообще оказалась в Фермонсо-холле?
— В этом-то и весь юмор, — ухмыльнулся Джимми. — Калум решил, что Лайэм приехал по его душу, и ударился в бега. Ну и Сид вместе с ним. Так они до Фермонсо-холла и добежали…
Одетта хотела было рассказать Джимми о Ноже и злой шутке, которую сыграли с Калумом его приятели, но вовремя прикусила язычок. Шутка была напрямую связана с принадлежавшими Джимми рисунками Пикассо, а Одетта не хотела пока затрагивать эту тему. Вот если Флориан выпросит рисунки у Дениса Тирска — тогда другое дело.
Одетта посмотрела на красивое лицо Джимми, на его лежавшие на руле большие, сильные руки и вздрогнула от охватившего ее желания. «Как только мы окажемся на ферме, — подумала она, — то первым делом займемся любовью. Все остальное может подождать».
— Кто бы знал, до чего мне хочется сейчас помыться, — неожиданно произнес Джимми. — И переодеться. Я ношу эту одежду не снимая вот уже несколько дней. Надеюсь, ты тоже не откажешься от горячей ванны?
Одетте ничего не оставалось, как запрятать разочарование подальше и кивнуть в знак согласия. В конце концов, от Джимми и впрямь чуточку попахивало потом, а в постель с любимым человеком лучше всего ложиться, когда и от твоей и от его кожи пахнет свежестью, дорогим лосьоном и душистой пеной для ванны. Потом Одетта подумала, что Джимми намекает на совместное омовение, и снова пришла в хорошее настроение, особенно после того, как вспомнила, что ванна на ферме Сиддалс большая и с легкостью может вместить двоих.
— Ты можешь принять ванну первая, а я, пока ты будешь мыться, приготовлю что-нибудь вкусное.
«Ладно, — подумала Одетта, — пусть будет так, как он хочет. Мы отправимся в постель сразу после завтрака. Джимми, как всегда, прав. Для занятий любовью требуется энергия, поэтому подзаправиться не помешает».
— А что мы будем делать после завтрака, а? — ласкаясь к Джимми, спросила Одетта.
Джимми на этот вопрос ответить так и не успел. Подъехав на скорости к ферме, он едва не врезался в крытый фургон.
— Откуда он здесь взялся, хотел бы я знать? — процедил Джимми, до упора вдавливая в пол педаль тормоза. Он в мгновение ока выскочил из машины и большими шагами двинулся к фургону, водитель которого что-то доставал из кабины.
Когда водитель обернулся, Одетта едва не застонала от разочарования. Это был Феликс собственной персоной. В следующее мгновение из-за капота фургона появилась Феба с коробкой в руках. Тут на Одетту снизошло озарение: никто ничего Джимми привозить не собирался. Просто его брат Феликс выбрал именно этот день, чтобы переехать к Джимми на ферму с домочадцами и со всем своим барахлом.
Одетта заметила растерянное выражение на лице Джимми и поняла, что к подобному вторжению он был готов ничуть не больше ее самой.
— Мы хотели снять маленькую квартирку в Литтл-Венис, но Феликс забыл подписать договор, и хозяин отдал ее другим людям, — затараторила Феба.
— Вот мы и решили немного пожить у тебя, — вступил в разговор Феликс. Подойдя к задней дверце фургона, он открыл ее и начал выгружать из машины вещи.
— И сколько же это самое «недолго» может продлиться? — спросил Джимми, подходя к брату и забирая у него изящный кофейный столик.
— «Недолго» — это значит несколько дней, — сказал Феликс, нырнул в кузов и передал подошедшей Одетте большую коробку с электрокофеваркой. — Нашу мебель привезут завтра на грузовике, но ты, братец, не отчаивайся — мы поставим ее в амбаре. Опять же, на время. На следующей неделе мы с Фебой поедем в Йоркшир и подыщем там себе симпатичный коттедж.
— В Йоркшир? — удивленно переспросил Джимми, взваливая кофейный столик на плечо и направляясь к дому. — Далековато от Лондона, не находишь?
— И от Фермонсо тоже! — крикнул, появляясь на пороге, Мунго. — Как, интересно знать, я буду ездить на работу?
Когда Джимми и Одетта вошли в дом и сложили имущество Феликса в коридоре, Джимми, пристально посмотрев Одетте в глаза, спросил:
— Не возражаешь, если они здесь немного поживут?
— Почему я должна возражать? Я-то ведь здесь не живу, — вздохнула Одетта. На самом деле она возражала, да еще как! Все ее планы относительно того, чтобы принять ванну, позавтракать и заняться с Джимми любовью, рушились. Нельзя же, в самом деле, целовать человека и шептать ему на ухо нежности, когда в соседней комнате разговаривают, смеются и передвигают мебель его родственники? С другой стороны, она знала, что отношения Джимми с братьями оставляют желать много лучшего, и не хотела еще больше им повредить, а это неминуемо бы произошло, если бы Джимми по ее настоянию отказал Феликсу от дома.
Как бы то ни было, принять ванну ей все-таки удалось. Она сидела в воде, намыливала голову шампунем и вдыхала запах жарившейся на кухне яичницы с беконом. «А почему бы нам с Джимми и впрямь не отправиться в постель после завтрака? — рассуждала она про себя. — Должны же Феликс, Феба и Мунго понимать, что мы устали и нуждаемся в… хм… отдыхе. И потом: зачем родственникам Джимми сидеть в четырех стенах? Им наверняка захочется прогуляться по окрестностям, осмотреть местные достопримечательности и выпить пива в деревенском пабе. А если они отправятся на прогулку, их не будет на ферме как минимум два-три часа».
Вдохновленная этими приятными мыслями, Одетта, насвистывая веселый мотивчик, смыла с себя пену, обмоталась белым махровым полотенцем, открыла дверь ванной комнаты и… шагнула прямо в объятия Джимми.
— Я принес тебе чаю, — сказал Джимми, всунул ей в руку кружку и многозначительно подмигнул. — Хотел также потереть тебе спинку, но, коль скоро ты уже помылась, предлагаю тебе сделать то же самое для меня…
