Не везде им удалось это сделать. В Макдее они прибыли слишком поздно: командир охраны позвонил на коммутатор армии, а затем на телефонную станцию Северного Кавказа. Так как нигде ему не ответили, он тотчас же приказал взорвать оборудование. Клубы дыма всполошили другие посты охраны, последовавшие его примеру.
Наступавший севернее Майкопа передовой отряд 13-й танковой дивизии встретил слабое сопротивление малочисленных подразделений пехоты арьергарда противника. Первые танки генерала Герра въехали в предместье Майкопа в полдень 9 августа 1942 года».
Таким был Адриан фон Фелкерсам. За этот подвиг он получил Рыцарский крест. Он находился рядом со мной во время атаки на будапештскую Замковую Гору, я видел его в огне в Арденнах… Кому нужна была смерть такого человека в Иновроцлаве?
Командир, руководящий в бою каким-либо подразделением, должен иметь перед собой определенную цель. Однако он должен обладать хотя бы минимальным шансом на успех. Если с тактической точки зрения всеми козырями располагает противник, самая сильная воля не поможет. В последние месяцы войны, как на Востоке, так и на Западе, ум и изобретательность наших солдат могли иметь какое-нибудь значение только в действиях, предшествовавших общему наступлению противника.
Как и многие другие, штурмбаннфюрер войск СС фон Фелкерсам оказался в самом центре ревущего потока во главе батальона и собранных остатков других подразделений. Известия, получаемые мной с фронта, утвердили меня в убеждении, что, независимо от своего мужества и ловкости, он не имел возможности остановить наступление неприятеля. Вокруг Иновроцлава советская армия сконцентрировала 40 орудий на одном километре фронта, уничтожая снарядами наши окруженные части. Я знал, что Фелкерсам сделает все возможное, чтобы удержать город, и опасался, что он не хочет или не может уведомить меня о бесцельности усилий своих солдат.
Фелкерсам был моим хорошим товарищем и другом. Его гибель в акции, подобной тем, из которых он выходил целым и невредимым, была бы для меня тяжелой потерей. Понимание того, что он с «Охотничьим подразделением Восток» оставлен на верную и ненужную смерть, вызывало во мне протест. Когда после полудня 21 января 1945 года пришла краткая радиограмма: «Ситуацию невозможно удержать под контролем. Ждем приказа, чтобы попытаться пробиться. Ф.», я взял на себя ответственность за приказ об отступлении и сразу же ответил: «Пробивайтесь этой ночью».
Было уже слишком поздно. Вечером по радио от майора Хейнца пришла роковая весть: «Фелкерсам тяжело ранен в голову во время проведения разведки. Я принял командование батальоном на себя и попытаюсь прорваться этой ночью».
Из насчитывавшего 800 человек «Охотничьего подразделения Восток» через несколько недель во Фриденталь вернулось два офицера (родом из Прибалтики) и тринадцать солдат.
Вначале ночной удар, осуществленный двумя группами, казался успешным. Раненого и без сознания Фелкерсама положили на полугусеничный артиллерийский тягач — он должен был ехать за той группой, шансы которой пробиться оказались бы выше. После первоначального успеха по средствам связи транспортному средству, находящемуся под прикрытием нескольких солдат, приказали трогать в путь… С этого момента мы больше не получили никаких известий. Ночью с 22 на 23 января главные силы батальона были внезапно атакованы и в тяжелом сражении уничтожены. Пятнадцать уцелевших солдат скитались в течение трех недель среди вражеских позиций, и после возвращения они не могли сказать что-либо конкретное о судьбе остальных товарищей.
Жена Фелкерсама с новорожденной дочерью находились в Познани. После 20 января мне было известно, что ситуация на Восточном фронте ухудшается с каждым часом, поэтому я направил из Фриденталя в Познань одного из наших врачей, который смог в последнюю минуту вывезти на запад мать с грудным ребенком. У Фелкерсама остался младший брат, ранее также служивший в дивизии «Бранденбург». Он оказался в советском плену, где в 1947 году ему сказали, что якобы Адриан залечил раны и тоже находится за проволокой. Мне говорили, что он все еще в это верит.
Для тех, кто его знал, Адриан фон Фелкерсам не погиб. Он слишком презирал смерть, чтобы когда-нибудь умереть.
Из числа офицеров «Фриденталя», воевавших с невиданным мужеством, я должен также назвать унтерштурмфюрера Вальтера Гирга. Это он в конце августа 1944 года в румынском мундире во главе штурмовой группы заблокировал три главных перевала в Карпатах.
В 1944 году и в начале 1945 мы по приказу Генерального штаба сухопутных войск и с помощью отдела «Иностранные армии Восток» генерала Гелена организовали во Фридентале многочисленные вылазки в тыл советских войск «Охотничьего подразделения Восток» и фронтовых разведывательных подразделений, недавно подчиненных мне. Глубокая разведка территории, занятой русскими, давала возможность ОКВ лучше ориентироваться, где находятся сильные, а где слабые места. Советские войска, всецело поглощенные наступлением «любой ценой», имели очень растянутые коммуникационные линии, что было очень рискованно. Несомненно, что если бы наступление в Арденнах было предпринято согласно первоначальному решению Гитлера в ноябре, а не в декабре, и закончилось бы успешно, то Западный фронт стабилизировался бы до апреля. Если бы в таких условиях Сталин начал свое беззаботное наступление 12 января, как это он сделал, то оно могло бы для него очень плохо закончиться.
Наши акции убеждали нас в том, что неприятель не контролировал занятую территорию. Много раз при помощи уцелевших телефонных линий мы налаживали связь с населенными пунктами, фабриками или учреждениями, оставшимися далеко в тылу войск противника. Например, из дирекции одной крупной немецкой фабрики в Лодзи мне однажды позвонили с вопросом, должны ли работницы начать работу! Неприятель прошел мимо города и не оставил в нем даже малого гарнизона.
Можно себе представить, какое большое значение для Генерального штаба сухопутных войск имел сбор информации, проводимый во время этих вылазок.
В начале января 1945 года Гирг получил приказ проникнуть на территорию бывшего Генерального губернаторства, созданного на части польских земель. Его группа состояла из двенадцати немецких солдат и такого же количества русских добровольцев. Спецподразделение было доставлено морем в Восточную Пруссию (которая, хотя и отрезанная, все еще находилась в наших руках) и, получив нескольких трофейных русских танков, двинулось на юг. Мы поддерживали связь в течение нескольких дней, а затем наступила тишина. Прошло несколько недель. Я был уверен, что спецподразделение уничтожено или попало в плен.
К счастью, все произошло по-другому. Подразделение изображало инспектирующую группу Красной Армии, проверявшую правильность работы служб обеспечения. Однако в противоположность Фелкерсаму, Гирг ни слова не говорил по-русски. По этой причине всех офицеров и унтер-офицеров изображали русские, которые днем проводили систематическую «инспекцию», а ночью возвращались, чтобы уничтожить линии связи и железнодорожную сигнализацию, взрывать (по мере возможности) мосты, электростанции, а также склады с продовольствием и боеприпасами.
