— Бегом, Ленда! — заорал ротмистр. — И скажи, что я ее любил! Ну, шевели задницей, дурная коза!
Она пошевелила. Совсем не так, как хотел и Дебрен и Збрхл. Завертелась и больше на четвереньках, нежели на ногах, спотыкаясь, опираясь на левую руку и на бердыш, который держала в правой, пошла навстречу толпе. Во всяком случае, казалось, что она замахивается на толпу.
Только когда выскочивший словно из-под земли поручень саданул магуна по голеням, ему стало ясно, что ее цель — месть. Даже в этот последний момент Ленда сохранила ясность мысли и вместо того, чтобы вкладывать силу в ненужный демонстративный жест, вложила все, что у нее осталось, в брезжущий тенью надежды удар.
Рубанула она крепко, размах получился почти от самой пятки. Дебрену показалось, что мост задрожал. Вероятно, потому что сам он повалился на брусчатку так, что потемнело в глазах. Однако факт был налицо: когда у магуна восстановилось зрение, бердыш лежал у ног девушки, переломленный пополам, огромная лужа святой воды уменьшалась в два раза быстрее, вливаясь в разверстое чрево моста, а одеревеневшие от силы удара руки никак не могли вытащить меч.
И в конце концов упустили его. В тот же момент крестьяне двинулись вперед. От Ленды их отделяло несколько шагов. Сделать уже ничего было нельзя.
Дебрен мог только кричать.
— Нееееееет!!!
Он выдавил из себя всю боль человека, у которого рушится жизнь, рушится мир и гибнет надежда и который не обрел благодати кончины. В отчаянном вое не было ни признака мысли — только сдавленное чарами горло, натянутые магией голосовые связки и готовые к резкому выдоху легкие. Грифон был мертв, и давно уже не надо было зондировать небо высокоэнергетическими, близкими к ультразвуку криками. Однако у Дебрена не было ни времени, ни сил, чтобы снять заклинания. Они держались по-прежнему.
Собственно, трудно сказать, что крик получился эффективным. Он искривил болью лица бегущих, однако не остановил никого и лишь некоторых крепко напугал.
Но они были в горах. Зимой. А Осыпанец не случайно назывался Осыпанцем.
Склон сдвинулся весь, разом. Только на предмостье, ударившись о горизонтальную плиту, пласт смерзшихся в один сплошной слой грунта, камней и снега с грохотом лопнул, распался на сотни мелких кусков, закружил. И только тогда проявилась мощь разбуженного криком гиганта.
Несколько камней, застрявших на мгновение между другими, взвились в небо, словно снаряды из самых тяжелых катапульт. Два дерева, попавшие в скальные жернова, вылетели с другой стороны в виде пучка растертых волокон. Несколько десятков других были переломаны, лишились ветвей и коры. Двигающийся впереди камень перебил хребет стоящей у подножия телеги, ровно пробил борт соседней, прихватил какую-то женщину и, нисколько не замедлив движения, вместе со своей жертвой рухнул в провал пропасти.
Дебрен успел подняться на колени, когда голова лавины заползла на мост.
Три левых и четыре правых пролета поручней были сметены полностью. В пропасть вместе с переломанными досками и брусьями полетели практически все столпившиеся на мосту атакующие. Только что они стояли там, бегали — и вдруг исчезли, словно кучка муравьев, по которой проехалась крепкая, плотная метла. Уцелели — точнее, не рухнули вниз — трое или четверо, которые были ближе и которых лавина задела самым краем. Но и те скрылись под завалами снега.
Несколько мгновений Дебрен видел пытающуюся бежать девушку. Потом ему в глаза ударило облако пыли, а когда он прозрел, за клубящейся в воздухе белизной виднелся только серый, высотой в сажень, вал. Граница, до которой добралась двигающаяся под углом к мосту лавина, была четко обозначена уцелевшими от погрома поручнями, однако это мало чем помогло: на мосту поток вздыбился, разлился по сторонам и высокими, в несколько стоп щупальцами, охватил три четверти длины пролета.
А Ленда исчезла.
И Дебрен не имел ни малейшего понятия, где ее искать.
Он встал, пошатываясь, двинулся к первой темной глыбе, торчавшей из-под снега и не походившей на камень. Распознал башмак, когда мимо уха промчалась стрела.
— Сюда! — кричал из-за телеги Збрхл.
Сразу побежать он не смог. К счастью, большинство лучников тоже еще не пришли в себя. Выжили пятеро. Двух уберегла фура, с которой они пытались стрелять, прежде чем рухнул откос. Эта упряжка осталась единственной за пределами главной лавины камней и снега, так что, хоть ее и снесло к самому краю ущелья, разбив все колеса и заодно сломав шею коню, солдатам повезло. Трое за миг до катастрофы отправились на восток вдоль края пропасти. Они ушли не настолько далеко, чтобы обстрелом с фланга угрожать Ленде, однако под лавину не попали.
Сейчас, когда мост лишился каждого третьего бруса, а остальные бесполезно валялись, уцелевшие солдаты смогли показать, на что способны. Для начала командир, ловко прыгнув на камень, увернулся от приближающейся смерти. Скорее всего он не видел болта Збрхла, но ему хватило ума дождаться щелчка собачки арбалета и только тогда отскочить.
— Прячься! — рявкнул он из-за камня. — И стреляйте, бездельники!
— Бегом, Дебрен! — кричал из-за фуры Збрхл. Только теперь чародей увидел, что фура горит. Не очень сильно, зато сразу в нескольких местах. — Ко мне!
Вторая стрела, справа, почти задела Дебрену бедро. Он сделал два неуверенных шага к снежному завалу. Третья стрела прошлась по лопатке, ободрала кожу, отрезвила.
Стрелки были уже выше. Немного, но достаточно, чтобы даже лежащий на пролете человек был для них удобной целью. А в луках они разбирались. Когда Дебрен повернулся к ним спиной и побежал, перепрыгивая через упирающиеся в брусчатку поручни, они пустили в него с полдюжины стрел, и ни одна не разминулась с целью больше, чем на стопу.
Но ни одна и не попала — что следовало признать чудом, сравнимым со сходом лавины.
Он забежал за фуру. Огромная лапа схватила его за плечо и швырнула на колени.
— Голову ниже, — буркнул Збрхл. — Это тебе не городская милиция. Это профессионалы.
Дебрен был еще мыслями на мосту, под снежными завалами, но все же признал правоту ротмистра. Стрелы, свистящие над их головами, пролетали поодиночке, нерегулярно, и расходились с краями борта всего на долю стопы. А именно так военные справочники рекомендовали блокировать бойницы замков; защитник либо сидел за стеной и не мешал штурму, либо высовывался и рисковал получить стрелу в лицо. Конечно, атакующие не всегда попадали, однако отпугивающий эффект был серьезный, и спешащий укрыться за стену стрелок, как правило, промазывал.
Збрхл не промазывал. Просто противники знали свое дело. Во-первых, они прятались за деревьями и камнями, а во-вторых, были внимательны. Видя направленный на них арбалет, они, презрев гордость, прятали головы, предоставляя товарищу право сделать ответный выстрел. Они были настолько близки, что щелчок собачки предупреждал будущую жертву, и при этом достаточно далеко, чтобы успеть уклониться.
