был передан ее бабушке от богини Дану, чтобы та смогла видеть проявление волшебства. Дану хотела защитить Елену. В последствии дар перешел к Этери. Но не так давно девушка поняла, что видящая не всегда видит волшебство или чувствует магию. Нет. На самом деле она может увидеть все, что пожелает. И сейчас Этери проваливалась в воспоминания хьенда Баррада. В его самый ужасный кошмар.
В маленьком бревенчатом домике пахло жженой соломой, лесной свежестью и железом. Под длинным деревянным столом, словно прячась от всего мира, сидел маленький мальчик. Его светлые волосы касались плеч и были длиннее, чем нужно. В больших зеленых глазах стояли слезы и сквозил страх. Он прижимал колени к груди и дрожал. Из открытого окна где-то на улице слышались чудовищные крики, а в доме — раскатистый высокий смех существа, сидящего на оконной раме. Оно было небольшим. Ростом чуть меньше мальчика, с рыжими короткими вихрями, круглым серым лицом и большими глазами без радужки. Существо было одето в наряд, сшитый из листвы, шишек и травы. Из его спины росли тонкие полупрозрачные крылышки. Оно смеялось настолько пронзительно громко, что перекрывало крики людей.
Мальчик неотрывно смотрел на то, как его мама и папа медленно убивают друг друга. Посреди домика рядом с печкой стоял невысокий, коренастый мужчина. Его лоб покрылся испариной, а по изрезанным щекам текли слезы. Он сжимал в руке затупленный топор с деревянной рукоятью. Напротив него стояла очаровательная женщина с длинными светлыми, как солнце волосами, собранными в косы, светло-зелеными глазами, словно два ограненных изумруда. Она была из того типа женщин, которые могли за себя постоять. Но не в этот раз. Она кричала и плакала, из ее груди вырывался животный вой. Ее округлый живот пересекала рваная рана. Кровь заливала пол, впитываясь в сосновые доски. Обе ее руки сжимали по одному столовому ножу.
Женщина закричала от боли, но не из-за ран. Вовсе нет. Она занесла правую руку с ножом и с размаху вонзила его в грудь мужчины. Второй нож прошелся по его боку.
— Ингрид, — прошептал он и отхаркнул кровь.
— Я не могу. Не могу. Не могу, — дрожа, повторяла она, нанося один удар за другим. Вонзая нож в его плоть снова и снова. — Убей меня, Кристер. Прошу тебя, убей.
— Нет, — прохрипел он, но вопреки своим словам, ударил топором и попал в ее горло.
Маленький мальчик захныкал, выполз из своего укрытия и оказался рядом с мамой. Он дергал ее за подол окровавленного платья, пока его отец плакал и рубил свою жену на куски. А Ингрид, даже умирая, продолжала вонзать нож в сердце Кристера.
Все это продолжалось до тех пор, пока они не рухнули на пол в лужу крови, а их руки переплелись, сжимая друг друга в смертельных объятиях.
Мальчик лег рядом, обняв маму. Его светлая рубашка пропиталась черной кровью насквозь. Он все еще слышал, как повизгивает от удовольствия существо. В тот самый момент от страха ничего не осталось.
Он возненавидел фейри всей душой.
Колени Фонзи подогнулись, и он, обессиленный, и сломленный рухнул в обагренный кровью снег. Этери, склонившись над ним, не разрывала зрительный контакт, сжимая его виски дрожащими пальцами. Она и не заметила, как вся та боль, что он испытал, выплеснулась наружу.
— Не надо, — он не просил. В его глазах стояла мольба прекратить все это. Но Этери не услышала его. Фонзи Баррад вновь и вновь погружался в самое страшное воспоминание. Зеленые глаза вдруг стали мутными, словно болото.
Этери отпустила его, шагнув назад. Она дрожала всем телом. Она не жалела Фонзи, который отравил воду в замке Короля Артура. Не жалела того, кто пообещал Белому Ворону принести сердца своих друзей в обмен на звание. И уж точно не жалела человека, который заковал в кандалы ее дочь и возлюбленного.
Если ей и было кого-то жаль, то только того мальчика. Ребенка, не понимающего, почему его родители терзают друг друга. Мальчика, который хватался за кровавый подол материнского платья, сжимал в объятиях ее мертвое тело, как последнюю надежду. Она могла понять причину возросшей ненависти Баррада, но не простить.
Помутившегося рассудком Фонзи оттащили рыцари. Они заковали его в кандалы, которые еще совсем недавно украшали руки Авалоны.
Этери оглянулась. Снег сиял, отражая поднявшееся на горизонте солнце. Ланселот не выпускал из объятий жену и дочь, а рядом с ними стоял, как и всегда, улыбчивый, радостный Лейн. Хагалаз помог избавиться от цепей всем остальным. Как только кандалы перестали отяжелять руки Тины, девочка рванула к Этери.
— Мамочка!
Девушка рассмеялась, опустилась на колени и, распахнув руки, точно крылья, обняла дочь. Этери гладила малышку по светлым волосам, чувствовала ее тепло, и то темное колючее чувство, вонзившееся в грудь, растворилось.
Иэн подошел к ним. Тина отпустила Этери и вприпрыжку побежала к Эллиоту, который о чем-то беседовал с Хагалазом. Этери поднялась, на ее платье заискрился снег, а на шлейфе стал распускаться апельсиновый вереск. Мужчина, стоящий перед ней, выглядел бесконечно усталым, с темными провалами под чернеющими глазами, спадающими на лоб стальными волосами, которые Этери тут же захотелось убрать, и острыми выделяющимися чертами бледного лица. Но, не смотря на все это, Иэн Кадоган улыбнулся. Сердце Этери, собранное по кусочкам, тихо запело. В ее колбе любви распустились багровые маки. Так много маков, сколько только можно представить.
— Это я должен был тебя спасать, — сказал он тем самым голосом, от которого у нее всегда кружилась голова. — Но что сейчас, что тогда в лесу, именно ты пришла мне на выручку.
Он достал из-под ворота черного плаща кулон, который она ему отдала. Полумесяц из оникса ярко сиял.
— Из меня вышел никудышный рыцарь, — усмехнулся он.
— Зато из тебя вышел прекрасный отец, — ласково улыбнулась Этери, изо всех сил стараясь сдержаться и не прикоснуться к нему.
Иэн задумчиво взглянул на Клементину. Девочка бегала в окружении рыцарей. Она заставила взрослых серьезных мужчин играть с ней в догонялки. Иэн попытался скрыть в уголках губ улыбку.
— Но еще я бы хотел быть для тебя поддержкой и опорой, — негромко сказал он. — И стать тем, кого ты сама захочешь во мне видеть.
Этери прикусила губу и решительно сделала шаг, стремительно сокращая расстояние между ними. Она остановилась всего в сантиметре от него. Поднялась на носочки и заглянула в чарующие глаза.
— Я просто хочу тебя видеть. Таким, какой ты есть. Каждое мгновение своего существования. Слушать, как бьется твое сердце синхронно с моим. Знать, что ты всегда будешь рядом. Не вставать передо
