приостановлены. В течение двух лет эпидемии Эболы в Западной Африке наблюдался ужасающий всплеск этих серьезных инфекций, распространившихся там раньше. Поскольку сельское хозяйство было развалено потрясениями, которые спровоцировала болезнь, а также принудительными мерами по борьбе с ней, доходы граждан в трех и без того беднейших странах мира упали еще больше, голод и недоедание серьезно подорвали иммунитет населения и плохо сказались на развитии детей. Точно оценить все эти неочевидные потери невозможно, но чиновники здравоохранения сходятся во мнении, что косвенный ущерб превосходит прямые издержки от борьбы с Эболой в несколько раз. Предположительно, одна только материнская смертность, обусловленная отсутствием медицинской помощи, в несколько раз выше смертности непосредственно от вируса Эбола.
Очевидно однако, что медицинскими издержками все не ограничивается. Весьма значительны и экономические последствия эпидемии. По оценкам специалистов, прямые затраты на сдерживание и ликвидацию эпидемии в 2013–2016 гг. составили примерно 4,3 млрд долл. Но в этих цифрах не отражены важные вторичные последствия. Некоторые отрасли экономики были разорены, и самый яркий и наглядный пример – туризм. Во время эпидемии многие авиакомпании, включая British Airways, Emirates, и Kenya Airways, временно отменили рейсы, а путешественники, руководствуясь рекомендациями правительств своих государств и здравым смыслом, отказались от поездок. По тем же причинам иссякли инвестиции, и это имело серьезные последствия для занятости, экономического роста и курса валют. Предприятия закрывались, чтобы защитить сотрудников от заражения, а продавцы теряли покупателей. Сельское хозяйство настолько пострадало от эпидемического кризиса, что в 2015 г. уровень производства сократился вдвое, нарастали безработица, нищета и неравенство. Поскольку существовавшая ранее система здравоохранения рухнула, государствам пришлось потратить немало средств на восстановление больниц и обучение медперсонала, чтобы заменить тех, кто умер или сбежал, а также на удовлетворение потребностей населения, которое продолжало беднеть, недоедать и страдать от инфекционных заболеваний. Так как школы в трех пострадавших странах закрылись на целый год, правительства столкнулись с необходимостью нести расходы по компенсации образовательного дефицита.
Рис. 22.3. Лихорадка Эбола в Африке, 1976–2014 (адаптация Билла Нельсона)
Долгосрочные последствия предсказывать пока еще рано, они зависят от многих факторов, таких как политическая стабильность, развитие гражданского общества, уязвимость стран перед беспорядками и сохраняющаяся угроза инфекционных заболеваний. Новая вспышка Эболы в 2018 г. напомнила миру, что его неизбежно ждут новые испытания, особенно в странах, где социально-экономическая ситуация оставляет желать лучшего. В этом контексте самый горький урок, преподанный кризисом 2013–2016 гг., заключается в том, что расходы на борьбу с эпидемией, по расчетам экономистов, оказались втрое больше, чем стоимость организации надежной инфраструктуры здравоохранения. Такая инфраструктура, вероятно, позволила бы вообще не допустить вспышки заболевания и одновременно обеспечила бы доступ к медицинской помощи пациентов с другими проблемами. Экстренное реагирование, направленное на сдерживание уже разгоревшейся эпидемии, стоит дорого, значимого эффекта не приносит и по сути своей антигуманно.
Заключение
Крайне болезненный опыт столкновения с Эболой продемонстрировал, насколько весь мир оказался не готов противостоять эпидемической угрозе, несмотря на предостережение, которое мы получили благодаря вспышке SARS. Но сколь бы тяжким ни было бремя страданий, выпавшее на долю Западной Африки, остальному миру крупно повезло, что бедствие не приобрело больший масштаб. Специалисты сходятся во мнении, что Эбола была на пороге неконтролируемого распространения по всему миру: еще чуть-чуть – и вирус разлетелся бы по всей Африке и за ее пределы с непредсказуемо тяжелыми последствиями.
Такой низкий уровень нашей готовности противостоять эпидемической угрозе обусловлен несколькими обстоятельствами, актуальными по сей день. Одно из них – отношение к здоровью как к товару на рынке, а не как к праву каждого человека. Задолго до вспышки Эболы рыночные условия Западной Африки не позволили организовать систему для борьбы с чрезвычайной ситуацией. Фармацевтические компании отдают приоритет терапии хронических заболеваний в развитых странах, где можно делать прибыль, и не особо заинтересованы в создании лекарств и вакцин для борьбы с инфекционными болезнями в бедных регионах. Из-за этого разработка средств для борьбы с заболеваниями типа Эболы идет медленнее, чем требуется.
В 2013–2016 гг. болезненно очевидным стало еще одно следствие здравоохранения, ориентированного на получение прибыли: отсутствие всеобщего доступа к функционирующей системе медицинской помощи. Эбола месяцами тихо циркулировала по Западной Африке, потому что там не было предусмотрено никакого надзора за инфекциями. Без таких наиважнейших инструментов, как инфраструктура здравоохранения и гарантированный доступ к ней всех и каждого, невозможно вовремя объявить тревогу, своевременно получать информацию от населения, изолировать пациентов, представляющих опасность, и назначать соответствующее лечение. В Гвинее, Либерии и Сьерра-Леоне не было никаких инструментов эпиднадзора, поэтому Эбола месяцами свободно распространялась незаметно.
Отношение к здоровью как к товару означает, что решения, влияющие на жизнь и здоровье миллионов людей, оказываются в руках политиков, чья власть зависит от экономического роста, торговли и прибыли. В теории страны Западной Африки поддерживали благородную цель обеспечить доступное здравоохранение всем без исключения, что нашло отражение в идеалистических декларациях, как, например, «Цели развития тысячелетия» от 2000 года, и на конференции в Абудже в 2001 г. они тоже обязались создать инфраструктуру здравоохранения. Эти цели были близки представителям здравоохранения и тем, кто разделял медицинские и гуманитарные интересы. Однако для политических лидеров первоочередными были совершенно другие задачи, провозглашенные Всемирным банком, Международным валютным фондом и странами «Большой восьмерки»: экономический рост, приватизация и свободный рынок, но никак не увеличение государственных расходов. Так что на практике вопрос развития здравоохранения отошел на дальний план. Одержимость военной экономикой окончательно оттянула ресурсы от построения надежной здравоохранной инфраструктуры, и Западная Африка оказалась в крайне уязвимом положении.
В конечном счете вирус Эбола смог вызвать эпидемию из-за царившей иллюзии, что будто бы в условиях глобализации национальные границы могут оставаться преградой для инфекций. Когда в «далекой» долине реки Мано вспыхнула эпидемия, развитые страны благостно бездействовали, уверенные в том, что болезнь в Африке – это не более чем гуманитарная проблема, и никому даже в голову не приходило, что она поставит под угрозу жизни людей во всем мире. Однако эпидемические заболевания – неизбежная часть человеческого существования, и в наше время, когда численность населения огромна, города переполнены, а связывает их скоростной транспорт, инфекционное заболевание, поразившее одну страну, гарантированно может затронуть и все остальные. Катастрофа в здравоохранении Западной Африки произошла потому, что решения, касающиеся здоровья населения, принимались не с точки зрения долговременного благополучия всего человечества, а для удовлетворения краткосрочных интересов отдельных стран. Чтобы преодолеть вызов, брошенный нам эпидемическими болезнями, всем придется принять интернациональную точку зрения, то есть признать нашу неизбывную взаимосвязанность.
Выводы, сделанные на основе приведенного здесь анализа, обескураживают. С момента появления Эболы в 1976 г. вспышки происходили все чаще и становились все масштабнее, что объясняется непрерывным наступлением человека на тропические леса в Центральной и Западной Африке. Никаких признаков того, что эта эпидемическая тенденция ослабнет, не наблюдается. Собственно, осенью 2018 г., когда я заканчивал эту книгу, в Демократической Республике Конго произошла еще одна вспышка, которая быстро стала самой крупной в истории государства. Она началась 1 августа 2018 г. в северо-восточной провинции Киву, недалеко от границ Руанды, Бурунди и Уганды. Сейчас в борьбе с Эболой большие надежды возлагаются на перспективную и пока экспериментальную вакцину, предназначенную для медицинского персонала и представителей групп риска. Но, к сожалению, преимущества от разработки такого потенциально полезного средства перекрывают серьезные негативные факторы, помимо продолжающейся вырубки лесов и неподготовленности Демократической Республики Конго к чрезвычайной гуманитарной ситуации. Один из этих факторов – миллион беженцев, спасающихся в Киву от гражданских волнений. Эта огромная группа населения мобильна, уязвима для инфекций и не попадает в поле зрения слабой и разрушающейся системы здравоохранения. Проблема осложняется еще и тем, что Киву – зона боевых действий, ее разрывают на части враждующие вооруженные группировки, из-за чего попытки оказывать там медицинскую помощь становятся опасными, а зачастую и невозможными. Разумеется, Центры по контролю и профилактике заболеваний сочли необходимым отозвать свою команду экстренного реагирования, поскольку сотрудники попадали под огонь и гарантировать их безопасность не представлялось возможным. Поэтому в конце 2018 г. директор ЦКЗ вирусолог Роберт Редфилд высказал опасение насчет двух возможных последствий, которые нельзя исключать. Одно из них касается Эболы: выйдя из-под какого-либо контроля, она впервые сможет утвердиться в Центральной Африке в качестве эндемичного заболевания, и последствия этого непредсказуемы. Второе опасение Редфилда состояло в том, что эпидемия распространится за пределы республики и приведет к тяжелым
