стал отцом ребенка с магическим талантом Волшебника. Вероятно, со временем он сменит на троне меня. Полагаю, что талант младенца и есть подарок, сделанный тебе Демоном. И, возможно, еще одна причина, почему твой собственный талант сумел помочь тебе благополучно завершить путешествие.
— А какой у ребенка талант? — нетерпеливо спросил Бинк — у него буквально кружилась голова. Подумать только — его собственный сын Волшебник от рождения!
— О, не буду рассказывать, чтобы не испортить сюрприза! Иди домой и взгляни сам! — Король дружески похлопал его по плечу. — Теперь тебе дома никогда не будет скучно!..
Более или менее в себя Бинк пришел уже на пути к дому. Таланты в Ксанфе никогда не повторялись (разве что среди демонов), поэтому его сын не мог трансформировать живые существа, как Трент, управлять грозами, как предыдущий Король, адаптировать магию, как Король Ругна, или создавать иллюзии, как Королева Ирис. Но в чем же состоит его талант, проявившийся тут же, после рождения ребенка?
Когда он приблизился к дому, что стоял на границе с дворцовыми землями, и ощутил идущий от него слабый остаточный запах сыра, мысли вернулись к жене. Он покинул ее всего неделю назад, но казалось, будто прошел год. Сейчас она — в «нормальной» фазе, которую он любил больше всего, — Хэмели была с обычной внешностью и рядовым умом. Их тревоги о будущем ребёнка остались позади — мальчик не родился не переменчивой личностью, как мать, или без видимого таланта, какой был у Бинка. А его чувства к жене выдержали самое суровое испытание — любовным зельем и почти постоянным присутствием столь желанной нимфы, какой была Перл. У него прямо-таки камень с души свалился, когда Кромби сказал, что она ему нравится... Хотя, конечно, и тут мог постараться его талант... Но что бы ни было на самом деле, Бинк теперь знал, как сильно он любит Хэмели. А ведь он мог никогда этого не узнать, не переживи он такие приключения. Так что Король прав — он...
Кто-то вышел из его дома, отбрасывая тройную тень от трех лун. Женщина была прекрасна! Радостно вскрикнув, Бинк бросился ей навстречу, обнял и... увидел, что это — не Хэмели.
— Милли! — воскликнул он, торопливо разжав объятия; да, она была феноменально привлекательна, но Бинку нужна была только Хэмели. — Милли! Что ты здесь делаешь?
— Ухаживаю за твоей женой, Бинк. Знаешь, мне нравится быть няней! Особенно у столь важной персоны.
— Важной персоны? Моя жена — важная персона?!
— Так ты ничего не знаешь? Я — о сыне! Он разговаривает с чем угодно! — восторженно выпалила Милли. — То есть сейчас он, конечно, пока не разговаривает, а только гунькает, — зато они ему отвечают. Кроватка поет ему колыбельную, подушка крякает, как утка, а один камень даже предупредил меня, чтобы я об него не споткнулась и не уронила Волшебника...
— Общение с неживыми предметами! — ахнул Бинк: он сразу понял вою важность такого таланта. — Он никогда не заблудится, потому что любая пылинка подскажет ому дорогу; он никогда не останется голодным — любое озеро объяснит, где лучше всего ловится рыба. Или же дерево... нет-нет, дерево — живое!.. какой-нибудь комочек глины посоветует, где найти фрукты. Он сможет узнать больше секретов, чем Добрый Волшебник Хамфри, не вызывая для этого демонов! Хотя некоторые из моих лучших друзей — демоны, как, например, Бьюрегард... Никто не сможет предать его, потому что сами стены расскажут ему о любом заговоре. Да он...
Из темноты выплыла мрачная фигура, с которой сыпались кусочки земли. Бинк схватился за меч.
— Ой! Не надо — все в порядке! — завопила Милли. — Это всего лишь Джонатан...
— Но ведь он не человек, а зомби!
— Он — мой старый друг! — успокаиваясь, заверила Милли. — Я знаю его еще с тех времен, когда замок Ругна был совсем новый. Теперь я ожила, а он решил заботиться о моем благополучии.
— Так вот в чем дело! — И Бинк догадался, что тут скрыта какая-то древняя история, но сейчас было не до историй — сейчас ему прежде всего хотелось видеть жену и сына. — Случайно, не его ли я встретил тогда, в...
— В саду? Да-да! — Милли часто закивала. — Он тогда заблудился в лабиринте Королевы. В тот вечер, когда она устроила вечеринку. Потом он пришел ко мне во дворец, и на него напал перечник. О, сколько пришлось потратить заклинаний, чтобы избавить его от рассола, уксуса и перца! А теперь мы ищем заклинание, способное оживить его, и тогда мы сможем... — Она зарделась; по всей вероятности, этот зомби при жизни был больше, чем просто ее другом.
На вечеринке Милли проявляла и к Бинку довольно навязчивый интерес, который — совершенно верно! — тут же пропал после появления зомби. Вот и еще два конца, которые смог соединить талант Бинка.
— Когда мой сын подрастет, мы спросим его, — сказал Бинк. — Наверняка отыщется какой-нибудь валун, который знает, где находится заклинание, способное оживить зомби.
— О, конечно! — радостно пискнула Милли. — Спасибо!
Бинк повернулся к зомби, но руку все же протягивать не стал.
— Мне кажется, Джонатан, ты был для меня еще одним знамением. Когда я впервые тебя встретил, оно, это знамение, предвещало смерть и все ее ужасы: смерть самой магии. Но, пройдя сквозь эту смерть, я нашел, возрождение. Найдешь его и ты!
И Бинк вошел в свой дом, где его ждала семья.
Пол Андерсон.
Дети водяного
Спрут Аверорна
1
[14]Епископ Виборгский назначил Магнуса Грегерсена своим новым архидиаконом. Муж сей был более образован, чем прочие, поскольку обучался в Париже, к тому же честен и набожен, но люди считали его слишком строгим и говорили, что смотреть на его длинную тощую фигуру и вытянутую постную физиономию ничуть не приятнее, чем на разгуливающую по полю ворону. Но епископ посчитал, что нужен ему как раз такой человек, ведь за годы раздора, опустошившие Данию после смерти короля Эрика, епископская паства погрязла в распущенности.
Объезжая восточное побережье Ютландии в качестве ректора епископа, Магнус приехал в Элс — не на остров, а в одноименную деревушку. Сие бедное и отдаленное селение с юга и запада окружала чащоба, пересекаемая лишь двумя-тремя дорогами, с
