Я позволила медикам меня оттеснить, уселась в траву и слушала, как Натаниель пытается дышать сквозь две дыры в груди. Его подстрелили не плохие парни. Он попал под перекрестный огонь хороших. Дурацкий несчастный случай. Он умирал только потому, что в неправильное время стоял в неправильном месте. Но я не дам его забрать какому-то случаю. Не потеряю еще одного близкого человека из-за плохого момента.
Я оглянулась на Джейсона.
– Марианна здесь?
– Я посмотрю, – и он нырнул в царящий на поляне хаос.
Спина Натаниеля выгнулась вверх. Воздух выходил с режущим слух звуком. Он лежал на спине, пугающе неподвижный. Один из врачей покачал головой и поднялся. Собрав оборудование, он пошел помогать другим.
Я ползком подобралась на его место около Натаниеля, и посмотрела на оставшегося врача. Это была женщина, со светлыми волосами, забранными в хвост.
– Вы можете что-нибудь сделать?
Она посмотрела на меня.
– Вы друг?
Я кивнула.
– Близкий?
Я кивнула снова.
– Мне очень жаль, – сказала она тихо.
Я решительно мотнула головой.
– Нет, я не дам ему умереть.
Я не была злом. Что бы я ни натворила в жизни, но моя вера все еще были чиста. Когда я произносила слова, они были такими же настоящими, как тогда, когда я много лет назад вспоминала их на рождественском представлении. И эти слова все еще трогали меня. Я никогда не сомневалась в Боге. Я сомневалась в себе. Но может быть, Бог был намного более милосердным, чем я это допускала? Появились Джейсон с Марианной.
Схватив ее за руку, я торопливо попросила:
– Помоги мне вызвать мунин.
Она не стала спорить и опустилась рядом со мной на колени.
– Вспомни ощущение его тела. Вспомни его улыбку. Запах его волос и кожи.
Я кивнула.
– Он пахнет ванилью и мехом.
Я стояла рядом с Натаниелем на коленях, касаясь его кожи, которая уже начала холодеть. Он умирал. Меньше всего я сейчас чувствовала влечение. Мне было грустно и страшно. Склонив голову, я начала молиться. Я молилась, чтобы открыться Райне. Молилась, чтобы открыть глаза, посмотреть на Натаниеля и почувствовать вожделение. Это была самая дикая вещь, о которой я когда-либо молилась, но стоило хотя бы попробовать. Я ощутила ту меру спокойствия, которое находило на меня иногда во время молитвы. Это не значит, что ты получишь то, о чем просишь, но это действительно означает, что кто-то слушает и слышит.
Медленно открыв глаза, я посмотрела на Натаниеля. На длинных огненных волосах лежали листья. Я смахнула их на землю. Подняв его волосы, я зарылась в них лицом. Они все еще пахли ванилью. Я потерлась щекой о его лицо, провела носом по линии за его ухо, погрузилась в шелк его волос. Не отнимая лица, я положила руку на его раны. Стоило мне коснуться его, как он издал тихий звук от боли. Не знаю, в чем было дело – в звуке его голоса, знакомом запахе тела или молитве, но Райна, как огонь, охватила мое тело. Меня захватил мунин, и я открылась ему навстречу, без страха, без борьбы. Я приняла его, и из моих губ вырвался ее смех. Поднявшись на колени, я посмотрела сверху вниз на Натаниеля.
Мне больше не было страшно. Райна считала, что было бы грандиозно трахнуть его, пока он умирает. Я коснулась его губ своими, и его были холодными, сухими. Прижавшись к нему губами, я почувствовала, как этот огонь перетекает из меня в него.
Мои пальцы нащупали раны у него на груди и ударили, погружаясь глубоко в них. Врач вскрикнула и попыталась меня оттащить, но Джейсон и кто-то еще ее удержали. Я вонзала пальцы в рану, пока Натаниель не распахнул глаза и не застонал от боли. Его веки трепетали над бледными светло-лиловыми глазами в искусственном свете. Он смотрел, но не видел меня, не видел ничего.
Я покрывала его лицо поцелуями, и каждое прикосновение жгло. Вернувшись к его губам, я выдохнула в него. Отстранившись, я обнаружила, что он сфокусировал взгляд. Дыхание вырвалось слишком низким звуком, чтобы оказаться шепотом.
– Анита…
Оседлав его, я положила руки на его обнаженную грудь. Я закрыла его раны руками, но касалась его груди изнутри чем-то кроме рук. Я чувствовала повреждения. Могла погрузить его разбитое сердце в жар моих рук, который просачивался сквозь его кожу, наполнял его плоть.
Я сгорала заживо. Я должна была направить жар в него. Должна была разделить эту энергию. Оторвавшись от раны на его груди, мои руки скользнули на мою собственную рубашку. Рубашка расстегнулась и канула в траву, но майка попалась в плен наплечной кобуре. Чьи-то руки помогли мне стянуть ее с плеч. Кобура тяжело и неудобно шлепнулась мне на бедра. Я расстегнула ремень и, кажется, Марианна помогла мне вытащить его из петель. Знаю, что именно Марианна остановила меня, когда я начала расстегивать брюки. Райна у меня в голове зарычала.
Мою голую спину ласкали руки, и я поняла, что это Ричард. Он опустился позади меня на колени, переступив через ноги Натаниеля, но не садясь на них. Он прижал меня к себе. Я вдруг обнаружила, что мы были центром стаи. Они окружили нас стеной лиц и тел.
Руки Ричарда стянули с моей спины ножны и сам клинок. Его руки нашли застежку моего лифчика и расстегнули ее. Я попыталась возразить, удержать, но он начал целовать мне плечи, скользя губами вниз по моей спине, скользя руками, убирая лишнюю одежду.
– Обнаженная кожа для этого лучше всего, – прошептал он мне прямо в ухо.
Наблюдающих лукои наполнил жалящий поток нашей энергии, захватил их и вернулся ко мне. Энергия мунина питалась от этой силы, росла, пока я не подумала, что моя кожа от нее взорвется.
Ричард увлек мое тело к Натаниелю. Моя обнаженная грудь коснулась груди Натаниеля. Касание моей бархатной кожи и разорванной плоти его гладкой груди. Прижимаясь к нему, я задрожала, и от моей кожи начал изливаться жар. Сначала моя обнаженная плоть словно накрыла его кожу поверх капель пота, а затем я почувствовала, как его плоть начала отзываться. Я со вздохом упала на него, и наши тела будто стали пластичными, текучими. Наши тела сплавлялись в одну плоть, одно тело, я словно погружалась в его грудь. Я почувствовала, как соприкоснулись наши нетвердые сердца, ударяясь одно о другое. Я вылечила его сердце, закрыла его плоть своей.
Губы Натаниеля нашли мои, и между нами, как дыхание, потекла сила, поднимая волоски на моей коже, и вокруг не было ничего, кроме его обнимающих меня рук, его прижимающихся к моим губ, моих рук на его теле, и только далеким якорем я чувствовала Ричарда, а за ним – остальную стаю. Чувствовала, как они предлагают свою энергию, свою силу, и взяла их дар. А за всем этим, далеко, как во сне, я ощущала Жан-Клода. Чувствовала, как его холодная сила присоединяется и укрепляет нашу, жизнь от смерти. Собрав все воедино, я обрушила это в Натаниеля и изливала, пока он не оторвал от меня губы и не закричал в голос. Я почувствовала отдачу его тела под моим, его наслаждение хлестнуло по моей коже, и я выбросила его в ожидающую стаю. Взяв их энергию, я вернула им наслаждение.
