На улице он увидел несколько соседей доктора Ассишкина, которые стояли, задрав головы и пытаясь рассмотреть самолеты. Но небо затянули черные тучи и увидеть хоть что-нибудь не представлялось возможным. Скорее всего, пилоты как раз и рассчитывали на то, что плохая погода послужит для них надежным укрытием. И тут на юге возник ослепительный столб пламени, потом еще один, и еще.
— Ящеры стреляют ракетами, — сказал кто-то по-польски и, обернувшись, Анелевич увидел Зофью Клопотовскую.
Ракеты исчезли за тучами, а в следующее мгновение раздался такой оглушительный взрыв, что в окнах зазвенели стекла.
— Целый самолет, с грузом бомб, — грустно проговорил Анелевич.
Среди туч заметалось пламя, которое приближалось к земле, а не поднималось вверх.
— Погиб, — так же грустно прошептала Зофья. А еще через несколько секунд подбитый самолет рухнул на землю в нескольких километрах к югу от Лешно.
Остальные машины с ревом устремились к своей цели. Если бы Анелевич находился за штурвалом и стал бы свидетелем того, как погибли его товарищи, он, не медля ни секунды, развернул бы самолет и помчался прочь, в сторону дома. Последовал новый ракетный залп, еще несколько машин взорвалось в воздухе, на землю огненным каскадом посыпались обломки. Остальные упрямо летели на запад.
Когда стих рев моторов, зрители поспешили разойтись по домам. Правда, кое-кто на улице остался.
— Наверное, я должна радоваться, что ящеры сбили немцев или русских — уж не знаю, кто там был в самолетах, — проговорила Зофья. — Сейчас мы живем гораздо лучше, чем при большевиках или немцах.
— Но они же пытаются превратить нас в рабов! — удивленно взглянув на нее, вскричал Мордехай.
— Нацисты и большевики тоже пытались, — возразила ему Зофья. — А вы, евреи, не слишком раздумывали, стоит ли вам дружить с ящерами, когда они тут объявились. Сразу запрыгнули к ним в койку.
Анелевич смущенно закашлялся — он не привык, чтобы женщины употребляли такие слова.
— Нацисты не только пытались превратить евреев в рабов, они нас уничтожали, — сказал он. — Нам было нечего терять, и в самом начале мы не понимали, что ящерам нужны слуги, а не партнеры. Они собираются сделать с целым миром то, что немцы и русские сотворили с Польшей. Это неправильно, разве вы со мной не согласны?
— Может быть, и неправильно, — проговорила Зофья. — Но если ящеры проиграют, и сюда вернутся немцы с русскими, Польша все равно не будет свободной, а мы… вряд ли нас ждет что-нибудь хорошее.
Анелевич подумал о том, как отомстят Гитлер и Сталин народу, который поддерживал ящеров. Ему стало не по себе, но он все равно ответил:
— А если ящеры одержат победу, на всей Земле не останется ни одного свободного народа — ни здесь, ни в Англии, ни в Америке. Они смогут делать все, что пожелают, с целым миром, а не только с одной маленькой страной.
Зофья задумалась, или Мордехаю только так показалось — уже стемнело, и он почти не видел ее лица.
— Да, вы правы, — наконец, сказала она. — Мне трудно представить себе мир за пределами Лешно. Я, в отличие от вас, нигде не бывала и ничего другого не видела. Вам проще думать о нашей огромной Земле. — В ее голосе прозвучала грусть и, возможно, зависть.
Мордехаю захотелось рассмеяться. Он, конечно, много путешествовал по Польше, но не более того. Мир за ее границами для него также оставался загадочной и неизвестной землей. Но Зофья была права в главном: он учился в школе, и книги помогли ему увидеть места, в которых он никогда не бывал, позволили шире смотреть на жизнь и ее проблемы. А сейчас он стоит и разговаривает с хорошенькой девушкой — не самое худшее, что когда-либо с ним случалось.
Мордехай огляделся по сторонам и с удивлением обнаружил, что они остались на улице одни. Соседи разошлись по домам и наверняка устраиваются в своих теплых постелях, чтобы отойти ко сну. Он подождал, когда Зофья это заметит, пожелает ему спокойной ночи и вернется в дом отца. Однако она продолжала молча стоять рядом, и тогда он, исключительно ради эксперимента, потянулся и положил руку ей на плечо.
Девушка не только его не оттолкнула, а, наоборот, подошла поближе, чтобы он мог ее обнять.
— Мне было интересно, сколько тебе потребуется времени, чтобы сообразить, — тихонько рассмеявшись, сказала она.
Мордехай разозлился и чуть не ответил что-нибудь резкое, но, к счастью, ему в голову пришла другая, более разумная идея. Он прижал ее к себе; Зофья подняла голову, она явно ждала продолжения.
— Куда можно пойти? — шепотом спросил Мордехай.
— Доктор не взял свою машину, верно? — также шепотом ответила Зофья. Ассишкину принадлежал старенький «Фиат», один из нескольких автомобилей, имевшихся в городке. — Нет, конечно же, не взял, — ответила на свой собственный вопрос Зофья. — Достать бензин в наше время невозможно. Значит, она стоит за домом. Нужно только не шуметь.
Задняя дверь «Фиата» громко заскрипела, когда Мордехай открыл ее, пропуская вперед Зофью, которая еле слышно фыркнула. Анелевич забрался внутрь вслед за ней. Было ужасно тесно и неудобно, но им все равно удалось снять друг с друга одежду. Рука Мордехая соскользнула с груди Зофьи и уверенно направилась вниз, к бедрам, замерла между ног.
Она тоже не теряла времени зря, дотронулась до него, удивленно помедлила несколько секунд, снова фыркнула и проговорила, словно напоминая себе собой:
— Ах, да, ты же еврей. Он у вас другой.
Мордехай, разумеется, не сомневался, что Зофья давно не девушка, но все равно издал неопределенный вопросительный звук.
— Мой жених, его звали Чеслав, ушел сражаться с немцами, — пояснила Зофья. — И не вернулся.
— О, извини.
Мордехай пожалел, что не сдержался и выказал свое удивление. Опасаясь, не испортил ли он Зофье настроение, Анелевич снова ее поцеловал и понял, что она не обиделась. Она вздохнула и легла на спину на узком сидении машины — насколько это, вообще, было возможно. Мордехай забрался сверху.
— Зофья, — прошептал он, проникая в нее.
В ответ она обняла его еще крепче.
Когда Мордехай смог снова видеть окружающий мир, он заметил, что окна машины, которые Ассишкин всегда держал закрытыми, чтобы туда не забрались насекомые, запотели. Он весело рассмеялся.
— Что такое? — спросила Зофья, которая натягивала через голову кофточку.
Когда Мордехай объяснил ей, что произошло, она спокойно ответила:
— А ты чего ожидал?
Анелевич тоже быстро оделся, что оказалось еще более трудным делом, чем раздеться, но он справился. Затем, тихонько открыв дверцу машины, они выскользнули на улицу. Некоторое время они просто стояли и молча смотрели друг на друга. Как часто бывает в подобных ситуациях, Мордехай подумал:
Интересно, куда заведет нас эта первая ночь?
