Вид у него был более представительный, чем обычно. Его волосы поредели, из-за чего стал просвечивать череп, напоминающий сморщенное яблоко.
Последовало шумное приветствие; прошедшие годы перешли в настоящее, старые времена превратились в воспоминания. Первый кувшин вина был опустошен очень быстро. Большая часть содержимого, конечно же, оказалась в животе Осгара; Он всегда испытывал чудовищную жажду.
— Элис не поехала со мной, — с огорчением пожаловался Осгар, отирая вино с усов, которые становились все длиннее, в то время как волос на его голове поубавилось. — Глупая девка отказалась сесть на корабль. Я смог уговорить лошадь сделать это, но женщину — не получилось. Я дал ей сумку серебра и моего вьючного пони — оставил ее в таверне в Гавре. Я скучаю по ней все-таки.
— Зачем вы прибыли в Англию? — спросила Манди, отговаривая Флориана от занятия ворошить веточками в огне.
— Турниры здесь узаконены. В Нормандии моим постоянным нанимателем был Иоанн, а без него… Подумав, я решил посмотреть что-нибудь новое и наняться сам.
Он коснулся мягкой голубой шерсти туники Александра.
— Ты здесь выступаешь довольно хорошо. — Он говорил скорее с гордостью, чем с завистью, как об успехах своего воспитанника. — Я помню первый день, когда ты пришел к Харви, слабый от истощения, одетый в лохмотья. Кто бы мог подумать, что через десять лет ты станешь одним из рыцарей Маршалла?
— Только я, — сказал Александр с самоиронией.
Осгар фыркнул и сделал еще глоток.
— Должен признать, что я никогда не ожидал, что ты добьешься хоть чего-нибудь, особенно после того, как ле Буше чуть не убил тебя и Харви.
— Надо было или утонуть, или поплыть, — сказал Александр и улыбнулся через огонь Манди. — Оглядываясь на пройденное, полагаю, что должен благодарить Удо ле Буше за то, что он бросил меня в самую глубокую, самую черную воду в моей жизни. Пришлось долго, долго добираться до берега, но я доволен землей, которую нашел.
Манди улыбнулась ему в ответ, затем наклонилась вперед, чтобы сделать замечание Флориану снова.
— Он неугомонный, — сказала она мужчинам. — Я нахожу его все время около балагана.
— Можно еще посмотреть на глотателя меча? — Флориан даже подпрыгнул, вскакивая и вытирая руки о тунику.
— Нет ли кого-нибудь, кто проглотил бы шумного маленького мальчишку? — спросил Александр деревянным голосом. Флориан ударил его по руке, Александр вскрикнул и притворно съежился. — Спаси меня! — взмолился он Манди.
Смеясь, она оттащила Флориана от отца.
— Мы принесем вам немного коричного хлеба, — пообещала она и ушла.
Александр расправил свою помятую тунику.
— Каков чертенок, а?
— Каков отец, таков и сын, — заключил Осгар и поставил свою пустую чашу, наклонившись вперед к жару костра. — Ты знаешь, что Удо ле Буше тоже здесь, на турнире? — спросил он, когда Манди и Флориан не могли слышать.
Александр кивнул.
— Я учитывал эту возможность, но я с ним еще не виделся. Мы не в дружественных командах, говоря проще. Последнее, что я о нем слышал, что он нанялся к Стафф… — он сжался, как кулак, и невнятно закончил фразу.
Осгар уставился не него.
— Что из этого?
Александр покачал головой, перед его глазами возник образ отвратительного маленького мастера.
— Ничего. Меня раньше предупредили, что у меня могут быть враги, которые желают устроить мои похороны.
Он посмотрел на широкую, полную фигуру Осгара. Для такого большого человека он легко двигался, и не было более опытного и искусного бойца, он был научен практикой и на пороге сорокалетия прилично держался. Это стоило многого.
— Тебе нужен наниматель? — спросил он.
— Зачем… а ты знаешь кого-нибудь? — Печальная улыбка скривила губы Осгара. — Маршалл бросит один взгляд и пошлет меня сгребать навоз.
Он сделал усилие подняться, но шлепнулся обратно на скамейку.
— Нет, не Маршалл ищет, — сказал Александр мягко, — а я. Хью, мой оруженосец, быстр и легок, мне не на что жаловаться. Но завтра, с кем-то посолиднее и покрепче за спиной, я буду чувствовать себя более защищенным человеком. И если ты хочешь, если ты можешь преодолеть свою страсть к путешествиям — есть место у моего очага, если я выживу в этом турнире.
Осгар поморгал в замешательстве.
— Не знаю, что и сказать, — он посмотрел на свои огромные красные руки и засмеялся. — Рыцарь у очага маленького брата Харви, Господи!
— Христос, я не предлагаю милостыню или дать в долг! — резко сказал Александр. — Ты мне нужен, чтобы защитить мою спину от удара! Если ты откажешься, тогда мне надо будет искать кого-то другого, и очень быстро…
Осгар положил руки на свою тунику.
— Хорошо, — сказал он. — Будь во мне уверен, я согласен, и, честно говоря, с радостью. Я клянусь быть твоим человеком, и пусть Бог будет моим свидетелем.
Соединив свои ладони, он протянул их, чтобы Александр сжал их в ритуале клятвы. Они обменялись поцелуями мира и снова уселись около костра.
— Одного я не понял, — сказал Осгар, потирая свою лысину. — Зачем ты вообще сражаешься. Будь я на твоем месте, я бы постарался убраться отсюда куда угодно.
— Лорд Уильям ожидает моего присутствия на поле.
— Даже если ты скажешь ему, что Удо ле Буше, похоже, нацелился на тебя?
— Если мне удастся увернуться от ле Буше на турнирном поле, я только отложу стычку на потом. В разгар битвы, как ни странно это звучит, у меня больше шансов остаться живым.
— Так ты действительно хочешь встретиться с ним на поле?
— Я не хочу встречаться с ним нигде, — сказал Александр с кривой усмешкой. — Но, если нет выбора, лучше сделать так. Здесь встретиться лучше, чем на одинокой дороге неизвестно где или на глухой городской улице.
Осгар согласился и надул свои щеки, как будто его лицо вот-вот взорвется.
— Я смотрю, он не унимается, — сказал он. — Я в долгу перед Харви тоже, после того что этот ублюдок сделал с ним.
Александр бросил еще одно полено в огонь под котел и задумался над тем обстоятельством, что Удо ле Буше, конечно же, вопреки своим намерениям изменил жизнь его и Харви к лучшему. Если бы не то падение Солейла, Харви все еще колесил бы по турнирам, гуляя и напиваясь больше в сомнительных компаниях. Вместо этого он стал примерным священником в поместье Хьюберта Кентерберийского, солдатский капеллан с пониманием и поддержкой. И если бы ле Буше не оставил его ни с чем в пыли, Александр знал, что тоже продолжал бы все, что прежде. Гулянье и пьянки на турнирах, триумфальные достижения в зените физических сил, и потом — нищета.
Тем не менее, он не сказал ничего этого Осгару. Это было бы грубо для Осгара, все еще идущего по турнирной дороге, как упрямый буйвол; и в то же время он еще и знал, что более старый рыцарь просто не поймет иронии.
