— Я согласился на это только потому, что не хотел, чтобы Дамарис считала меня трусом, — признался Пэдди. — А на самом деле я немножко боялся.
— Нет! Никогда! — ни минуты не раздумывая, пообещал он.
— Сейчас Джэми согреет молока и принесет тебе кусочек персикового торта, твоего любимого, — сказала Mapa, целуя его в макушку. — А пока можешь поиграть.
— Хорошо, — кивнул Пэдди. — На улице снова пошел дождь, — сказал он и влез на кровать с книжкой. — А свою тайну я Николя теперь не расскажу, вот! — буркнул малыш себе под нос, раскрывая книжку.
Глава 14
Дьявол всегда рядом и имеет много обличий.
Паскаль
Последующие несколько дней прошли в суетливой суматохе, поскольку Селеста собиралась покинуть Бомарэ навсегда. Заранее было оговорено, что Николь с матерью отправятся на целый месяц перед свадьбой погостить у родителей жениха, в поместье выше по течению реки. Затем они собирались перебраться в Новый Орлеан, чтобы принять живейшее участие в открытии сезона с его балами и светскими вечеринками. Говорили, что жених Николь в настоящее время путешествовал по Франции, обещая приехать со дня на день. Николь пребывала в состоянии эйфории, и окружающие переносили ее с трудом. Кроме того, собирая и упаковывая свои вещи, Николь удалось перевернуть весь дом и создать такой беспорядок, что у прислуги опускались руки.
Селеста решила оставить Николя всю мебель, за исключением любимых предметов обихода. Благодаря тому, что Николя заплатил ей за поместье хорошие деньги, Селеста превратилась в состоятельную женщину и по приезде в Чарльстон могла снять дом и полностью обставить его по собственному вкусу. И все же ей хотелось взять на память несколько вещиц, напоминавших бы ей о Луизиане.
Николя не торопил мачеху и уверял, что не стоит уезжать так спешно, но Селеста предпочла покончить с прошлой жизнью одним махом. Таким образом, Николя позаботился, чтобы сборы не доставили Селесте много хлопот.
В это время Амариллис стала частой гостьей в Бомарэ. Она изыскивала самые невероятные предлоги для визитов и советовалась с Николя по поводу хозяйственных дел. Зачастую их можно было увидеть вдвоем прогуливающимися по аллеям вокруг дома. Амариллис в светлом платье грациозно склоняла головку к плечу Николя и внимательно прислушивалась к его словам. Пэдди, наоборот, избегал Николя, смотрел на него с упреком и старался не встречаться с тем, кого раньше боготворил.
Поздно вечером накануне отъезда Селесты Mapa укладывала Пэдди в постель и терпеливо ожидала, пока малыш закончит молитву и укроется одеялом. Но вместо этого Пэдди вдруг вскочил и босиком бросился к двери.
— Я вспомнил! — крикнул он.
— Пэдди, вернись! — позвала его Mapa.
— Мастер Пэдди, — удивленно приподняла брови Джэми. — Что это вы надумали, молодой человек? Пора в постель, вернитесь немедленно, — строго приказала она, когда мальчик уже взялся за ручку двери.
— Но я забуду об этом утром, Джэми, — взмолился малыш. — Я уронил солдатика и забыл положить в коробку вместе с остальными. Всего на минуточку! — С этими словами он выскользнул в коридор.
Беззвучно спустившись по лестнице, Пэдди на мгновение задержался у дверей гостиной и прислушался к голосам, доносившимся оттуда, затем подобрал полы длинной ночной рубашки и прошлепал в кабинет. Войдя в темную пустую комнату, мальчик не обратил внимания на зажженный канделябр, стоявший на столе и отбрасывающий на стены замысловатые тени, и направился прямо к подоконнику. Он легко отодвинул крышку тайника и достал спрятанного солдатика, счастливо улыбнулся, зажав его в кулаке, и выбежал вон.
С минуту после его ухода в комнате было тихо, затем одна из тяжелых гардин возле книжного шкафа шевельнулась и от нее отделилась черная фигура, которая на цыпочках двинулась к тайнику, обнаруженному мальчиком.
Рука отодвинула крышку, скользнула в глубь подоконника и тут же появилась снова. Черная фигура вернулась к столу, чтобы как следует разглядеть находку. Лицо человека пылало от волнения, тонкие ноздри раздувались и с шумом выпускали воздух, пальцы, развязывающие ленточку, стягивавшую бумаги, мелко дрожали.
Первым документом, представшим перед его взором, оказалось распоряжение Филипа Шанталя переписать завещание в пользу Николя. К нему было приложено старое завещание. Листок бумаги, делавший Николя новым владельцем Бомарэ, медленно скручивался и обугливался, охваченный пламенем свечи, и вскоре сгорел дотла на подносе. Взмокшие от волнения руки схватились за дневник и вскоре последние страницы также были вырваны и брошены в огонь. Старое завещание Филипа Шанталя исчезло в кармане человека, а дневник, превратившийся из обличительного документа в простые безобидные хозяйственные записи, вернулся на свое место в тайнике.
Черный человек словно растворился во мраке, задув свечи и выждав несколько минут, чтобы убедиться, что в доме все спокойно. Затем вылез из кабинета через окно, выходящее в галерею.
— До свидания, мадемуазель О'Флинн, — сказала Селеста, усаживаясь в экипаж. — Возможно, мы еще встретимся с вами в Новом Орлеане? — вежливо поинтересовалась она, хотя и предполагала, что это вряд ли произойдет. — Я уеду в Чарльстон только в апреле, после свадьбы Николь. Но на тот случай, если мы с вами больше не увидимся, позвольте от всего сердца пожелать вам удачи.
Mapa благодарно улыбнулась, понимая, что они больше не встретятся, поскольку в ее планы не входило оставаться в Луизиане до весны.
— Приятного — путешествия, — сказала она на прощание Селесте и отошла от дверцы, чтобы не мешать сияющей Николь занять место возле матери.
— До свидания, мадемуазель. Жаль, что вы не сможете побывать на моей свадьбе! Это будет поистине королевская церемония! — прощебетала девушка, красуясь в новой шляпке с перьями.
— До свидания, Дамарис, — крикнул Пэдди в окно, зная, что его подруга уезжает с матерью. Ответа не последовало, Пэдди смущенно покраснел и стал рассматривать мыски своих ботинок, словно никогда раньше их не видел. Вдруг в окне экипажа появилась рыжая головка. Девочка обвела печальным взглядом дом, затем кивнула Пэдди и дрожащим голосом вымолвила:
— До свидания.
В этот момент на пороге показался Николя. Он сбежал по лестнице и направился к экипажу. Распахнув дверцу, он вытащил Дамарис наружу, причем она закричала от испуга, но стоило ему прошептать ей что-то на ухо, как девочка радостно вскрикнула, обняла Николя за шею и крепко поцеловала в щеку.
— Будь умницей и слушайся маму, хорошо? — Он насупился, но на губах его играла улыбка.
— Хорошо, Николя. Я обещаю, — ответила Дамарис, и как только дверца захлопнулась, экипаж тронулся. До самого поворота дороги, ведущей к реке, она махала Николя из окна, и вскоре раздался отдаленный гудок парохода, причалившего к пристани Бомарэ.
— Что ты сказал Дамарис? Какое обещание привело ее в такой восторг? — поинтересовалась Mapa, когда они возвращались в дом.
