а чувства удовлетворенности нет.
– Марк, как ты можешь так обо мне думать?
– Это правда, Лиза. И не надо стесняться в этом признаться. Нет ничего постыдного в том, что ты хотела его. Когда любишь человека, это естественно – желать его любви физически… Так мы выражаем свои чувства. Такими нас придумала природа. Ты закрывала глаза и представляла его на моем месте…
– Марк, перестань. Зачем ты снова пробуждаешь во мне чувство вины?
– Я уже спокойно к этому отношусь. А тогда… Ты так часто называла меня его именем, когда мы занимались любовью. И я готов был быть кем угодно, лишь бы быть с тобой.
– Это неправда, Марк! – ужаснулась я.
Он никогда не говорил этого прежде, и я за собой не замечала такой неосторожности. Неужели так и было? Я вспомнила, как однажды Игорь мне указал на то, что я разговариваю во сне, и тогда я произнесла имя Шандора. Неужели я и с Марком допустила ту же оплошность? Как он это терпел… и прощал? Теперь я по крайней мере понимала, почему Марк постоянно в разговорах и подозрениях возвращался к Шандору – я сама не давала ему о нем забыть.
– Я не хотел тебе этого говорить. Но как-то все само собой вышло. Ты должна встретиться с ним, иначе никогда не узнаешь, что такое настоящее счастье.
– Если бы все зависело только от меня.
– Давай попробуем сделать тебя чуточку счастливее, вдруг повезет.
– А если ничего не выйдет, и он так и не объявится в соцсетях?
– Но сделать что-то – лучше, чем ничего не делать, ты не находишь?
Я усмехнулась. Какой бы бредовой не была эта затея, я поняла, что она уже прочно укоренилась в моей голове, и если я не поддамся на уговоры Марка, то рано или поздно пожалею об этом. «Но сделать что-то – лучше, чем ничего не делать» – с этим я не могла не согласиться.
– Когда ты хочешь устроить фотосессию? – сдалась я.
Марк улыбнулся.
– Да хоть сейчас. Ты главное придумай, что мы запечатлеем.
В моей голове созрели пару кадров, которые я хотела сделать. Не явные, но Шандор бы их понял… если бы увидел. Наверное…
Мы зашли домой, я взяла фотоаппарат, сменила одежду. Марк тем временем разговаривал с мамой.
Когда я вышла к ним в белом легком платье длиной до икр с коротким рукавом, Марк отрицательно покачал головой.
– Лиза, ты как обычно верна своему образу. Но все не то. Елена Ивановна, вы позволите, мы с Лизой отойдем на минутку.
Он увел меня обратно в спальню. Открыл шкаф и стал по-хозяйски рассматривать мою одежду.
– Есть у тебя туника?
– Зачем? Я хожу в ней на пляж.
– А мы и будем фотографироваться на пляже. В купальнике и тунике. Есть здесь безлюдное место?
– Нет, Марк, я не буду фотографироваться в купальнике. Только не для Шандора.
– Хорошо, какие твои мысли?
– Мы сделаем обычные фото на фоне моря. Я давно хотела сделать фотосессию в этом платье. Но несколько фотографий мы сделаем с особым значением. Только мне нужна роза, желтая роза. И еще нужна музыка. И может быть взять с собой Шанди?
Марк улыбнулся.
– Шанди? Он все еще жив?
– Да, мы его кастрировали, и он стал очень дородным котом.
– Где он сейчас?
– Я думаю, спит в беседке. Это его любимое место.
Марк все-таки заставил меня надеть белый купальник и взять полупрозрачную короткую тунику того же цвета. Сказал, что сделаем только пару фото в нем, а при размещении в ролике отведем им так мало времени, что этих кадров почти не будет видно. Они очень быстро сменят друг друга. Я уступила.
Мы нашли Шанди там, где я и предполагала. Марк поразился его тучности, потрепал за шеей, на что не расположенный к ласкам кот отреагировал резким нападением на руку Марка. Это вызвало наш смех и воспоминание о первой встрече Марка и Шанди. Ах, будто бы и не было этих долгих лет разлуки!
По пути к месту съемки мы зашли в несколько цветочных ларьков в поисках желтой розы. Белые, бордовые, розовые – были, желтых – нет. Марк стал предлагать взять другую. Но я твердила, что нужна именно желтая, иначе потеряется смысл.
В конце концов, мы нашли ее, купили и отправились на пляж. Я знала место, где людей не было, но нужно было доехать туда на машине. Что мы и сделали. Людей на местности действительно не оказалось, только море, песок и приятный теплый ветер. Я распустила волосы, и первые кадры мы сделали в платье. На одном из них видно руку, на которой нет кольца. Взгляду я придавала как можно больше грусти и тоски. Но надо ли было придавать? Казалось, они поселились в моих глазах еще много лет назад.
Потом Марк напомнил мне о купальнике. Сделали два кадра с ним. Затем я надела поверх полупрозрачную короткую тунику, и остальные фотографии делали в ней.
– Для чего нужна роза? – спросил Марк.
– Сейчас узнаешь.
Я попросила Марка сфотографировать меня крупно вместе с ней. Я поднесла ее к носу и вдохнула ее аромат, закрыв глаза. Марк сделал несколько кадров. Потом я написала на песке большую букву Л. Дальше знак плюс. Пропустила расстояние и закончила знаком равно и сердечком. Подумала и дорисовала знак вопроса после сердца. Затем я отломила головку цветка от ножки и положила его между плюсом и равно. Получилось Л + роза = сердечко? Легла на песок около этой надписи и просила Марка сфотографировать так, чтобы было видно и меня и мой «шедевр».
– Почему Л, может лучше Е?
– Нет, Марк, именно Л – Лизавета.
– Что значит роза?
– Однажды он дарил ее мне. Единственную розу – единственному другу.
Затем мы сделали несколько снимков с Шанди. Он не пытался убежать, боязливо ходил по песку вдоль берега, пугливо поглядывая на накатывавшие волны. На моих руках он вел себя смирно и даже смотрел в кадр, когда его фотографировали. Я надеялась, Шандор его узнает. У кота была очень примечательная белая мордашка с черным и рыжим ухом. И спутать его с другим котом невозможно.
Когда мы вернулись домой, там уже находилась Полина. Она с радостью прыгнула отцу на руки. Похвасталась своим беззубым ртом и показала денежки, которые ей положила под подушку фея взамен ее зубов. Я извинилась перед Полиной, но попросила разрешения украсть у нее отца, потому что он нужен мне самой. Она проявила упрямство, но Марк
