с бабкой пожалела — они тебе уже эскиз платья нарисовали и сами шить хотят.
Я пожала плечами:
— Не знаю, что они там себе навыдумывали, но я не горю желанием туда идти. И потом, наша администрация собирается с сентября взять Джастина ассистентом кого-то из преподавателей. Ходят слухи, что уже на бал его притащат. Звучит не очень правдоподобно, но всё же.
— Кто такой Джастин?
— Тот парень, с которым я три года назад в конкурсе соревновалась. Который источник выжег. Не помнишь?
— А… ну, хорошо. Пацан жизнь устраивает. Что не так?
— Не хочу опять пересекаться.
— Это основная причина пропустить выпускной или приятный бонус?
— Бонус, конечно. Что, ты думаешь, я его боюсь?
Эд отрицательно помотал головой, держа при этом такое выражение лица, будто не очень верит моим словам.
— Да ладно тебе, Эдмунд! Что он мне сделает? Заколдует что ли?
— Какой же ты, блин, милый ребёнок, Луна, — выражение лица отчима свидетельствовало о том, что шутка одновременно смешная и невероятно жестокая.
— Ты только на свой счёт не принимай, — я виновато улыбнулась. — У тебя при желании достаточно рычагов давления.
— Знаю, знаю. Можно дома запереть или денег не давать, — Эд скормил Моргану печенье.
— Как вариант.
— Ладно. Раз уж заговорили про выпускной. Меня позвали читать речь в этом году. Так что, если не хочешь идти на праздник, можешь использовать это как аргумент для матери. Так прямо и говоришь: «Меня пугает перспектива весь вечер прикидываться трезвой, пока друзья бухают».
— Тогда мама скорее не отпустит на выпускной тебя, — покачала голоой, наблюдая как Эд достаёт из старой сумки блокнот.
— Возможно… Вот, я уже набросал кое-что для речи. Как тебе?
Я получила блокнот, отдала брата и пробежалась взглядом по речи. М-да… почему всех маги-целители так отвратительно и неразборчиво пишут? Не текст, а шифр из мелких однообразных закорючек с уклоном влево.
— «Перестаньте насиловать себе мозги. Вы никогда не будете счастливы на сто процентов. Максимум на девяносто девять. Вы всегда будете сожалеть о решениях, выборе или о способностях и их отсутствии. Будите мучиться от того, что не успели придумать обидчику крутой ответ или где-то опозорились. Расслабьтесь и не требуйте ни от себя, ни от жизни совершенства».
— Мы считаем, что это идеальный совет выпускникам, — Эдмунд сделал карикатурно серьёзное лицо. Морган повторил мимику.
— Депрессивный немного.
— А ты что, анекдот хотела в пафосной речи? Я вот давно заметил, что чем сильнее произведение навевает депрессию, тем более оно «великое». С речами та же фигня.
— М-да… У тебя есть карандаш? — я рассматривала листок, прикидывая, как можно отредактировать представленный текст.
— Есть.
Эдмунд пересадил Моргана на песок и, достав вареную картошку из корзинки, отдал ребёнку.
Малой с восторженным визгом впился в корнеплод всеми восемью с половиной зубами.
Бывший учитель отыскал пару карандашей. Мы приступили к составлению речи, время от времени поглядывая на Моргана, чтоб он ничего не натворил.
Некоторое время спустя, на дорожке, ведущей к реке, появилась мама.
— Я смотрю, играете с ребёнком, как ответственные взрослые, — она с лучезарной улыбкой приблизилась к нам.
Мы оглянулись на мелкого. За те секунды, что мы на него не смотрели, брат успел залезть ручками в корзину с едой, найти банку мягкого творога, размешанного со сметаной и сахаром, каким-то образом открыть и вывернуть на себя.
Эд посмотрел на сына с немым вопросом «Зачем?», вздохнул, зачерпнул печеньем творог с его плеча и откусил.
— Правильно, чего добру пропадать? — как ни странно, мама присоединилась.
Я ожидала, что она отмоет Моргана при помощи магии и выскажет нам, какие мы безответственные, но этого не случилось. Мама села рядом, достала из сумки ложечку и легонько поскребла по коротким чёрным кудряшкам Моргана. Собранный творог сунула ребёнку в рот.
Что ж… Ладно. Я тоже макнула печенье.
— Раз ты такая радостная и вдохновлённая, предположу, что второй нормально получился, — Эд указал ей на живот. — Без отклонений.
— Да. На втором месяце, конечно, ещё не всё понятно, но пока без отклонений.
— Мальчик или девочка? — Эд чуть улыбнулся и обмакнул в творог ещё одно печенье. — Девочка же?
Тут Эд и мама расходились в желаниях. И даже особо не скрывали этого.
Мама хотела мальчика. Учитывая воспитание моего деда, уверенного в том, что всем обязательно нужен сын-наследник и чем больше, тем лучше, это не удивительно.
Эдмунд хотел девочку. Ведь в его окружении уже есть: «любимая жена» — мама, «солнышко» — я и Морган — «вот этот спиногрыз, которого Эд, конечно, любит, но должен воспитывать, пока мать балует». Не хватает только «его собственной маленькой принцессы, которую воспитывать будет мама, а баловать он».
— Мальчики.
— «…ки»? — Эд вскинул бровь.
— Во множественном числе, — мама кивнула. — Два мальчика.
Зависла мёртвая тишина.
Что ж… в битве «мальчик или девочка» Эдмунд только что проиграл дважды за одну попытку.
— Во множественном… — протянул Эд.
— Утя, — промямлил Морган, протягивая игрушку отцу, но реакции не дождался.
С озадаченным лицом, с которого читалось нечто удивлённо-матерное, мой бывший учитель перевёл взгляд на реку.
Пока Эд анализировал поступившую информацию, мама применила плетение. Шар воды прошёлся по Моргану, отмывая его от творога:
— Ах, да, они оба маги. Вода и огонь.
— Огонь? — я вскинула бровь, вспоминая, было ли среди известных мне родственников это направление. — Это откуда такое?
— От бабушки, — вздохнул Эдмунд.
Ах, да… его мать была из огневиков.
Четыре из четырёх детей у мамы маги. И какое разнообразие: ментальный, светлый, водный и огненный. Чётко сработано.
— Солнышко, у нас и для тебя есть билет в дурдом, — вдруг засмеялся Эдмунд, закрывая лицо ладонью.
— Какой ещё дурдом? — не поняла мама, но Эд от этого вопроса отмахнулся.
В голову закралась мысль о том, что к такому количеству братьев я, выросшая как единственный ребёнок в семье, была не готова. Может съехать от них? Дом отца, в-принципе, почти мой — когда захочу занять, надо будет только с мамой договориться.
Надо это обдумать. Можно потерпеть годик-другой, пока на работу выйду, и переехать.
— Так… — Эд несколько раз моргнул, переставая пялится на воду. — Близнецы это, безусловно, хорошо, и я, конечно, рад, но… Скажите, девочки, у кого есть с собой духи?
— Зачем тебе?
— Я не взял с собой ни вино, ни одеколон.
— Алкаш, — мама усмехнулась, нежно поправляя Эдмунду волосы. — Лучше над именами думай.
Эд тяжело вздохнул достал из корзинки пирожок и сделав укус, хмыкнул:
— Надо назвать «Мартин» и «Мэйсон». Чтоб когда троих зовёшь кричать просто «Морти».
— Почему «Морти»? — не поняла мама.
— Это четвёртое имя на букву «М», которое я
