Я положил винтовку, старательно утвердился обеими ногами и выстрелил белую сигнальную ракету в чернеющий провал ворот.
Внутри полыхнуло. Сначала довольно вяло, в одном месте, осветив ряды бочек и застрявший под каким-то странным углом броневик. Потом пламя резво побежало по полу, потом…
Я вдруг обнаружил, что лежу на спине и спокойно, чуточку отрешенно наблюдаю за кувыркающимся высоко надо мной куском ангара. Кусочек метра три в поперечнике неторопливо спланировал на землю метрах в пяти от меня.
Матка боска, пресвятая богородица! Ни черта ж себе у них горючка!
Только сев и вытряхнув из ушей пробку пополам с песком, я обнаружил, что рвануло не горючее, а давешний склад боеприпасов. Что-то я там все-таки зацепил, оно потлело-потлело… и рвануло. Хорошо так, кило на семьдесят-восемьдесят, судя по воронке.
Воронку было видно отлично. Ударная волна заодно со мной смела крышу со второго ангара и здорово расшвыряла его содержимое. А нестихавший ветер радостно бросился раздувать пламя, которое и без него чуть ли не до небес.
Отдельные огненные ручейки уже зазмеились и в мою сторону. Но немного времени у меня есть. Прежде чем пятки начнет поджаривать.
Я поискал взглядом винтовку – она лежала чуть поодаль, – подобрал, тщательно осмотрел. Похоже, все в порядке, в конце концов, она лежала на земле, так что взрывная волна прошла поверх, да и вообще австрийское оружие славится своей надежностью. Только бы прицел не сбило – впрочем, есть лишь один способ проверить это.
Стрельба в районе казарм чуть спала, но совсем не прекратилась. Это было даже больше, чем я рассчитывал получить.
Впрочем, не так оно и неожиданно. Если дать оружие куче взрослых, здоровых, но при этом, по сути, глубоко гражданских мужиков да накрутить их соответствующим образом, а потом кинуть вот в такую неразбериху – половина из них не успокоится, пока все патроны не расстреляет.
Интересный, кстати, феномен. В открытом, пусть и тяжелом, бою такие добровольцы порой держатся лучше подготовленного, кадрового солдата. Зато при вот таком внезапном ночном нападении, когда неясно, где враг, где свои, а вбитых муштрой даже не навыков, принципов поведения у них нет…
Мне показалось, что среди многочисленных воплей прозвучало нечто вроде «Сдаюсь! Не стреляйте! Мы сдаемся!». Вполне, кстати, возможно, ведь если эти ребята и впрямь замышляли нечто насквозь противозаконное, то запросто могли решить, что это правительственные войска все прознали и теперь прикрывают их лавочку. А раз так – пора тянуть руки вверх и вопить о своей непричастности.
Нет, точно. Орут: «Мы сдаемся!» Я хихикнул. Теперь они еще и с предателями в собственном стане будут разбираться. А я им пока еще уголька подброшу, для затравки. Чтобы пыл не спадал.
В десятикратную оптику банда – назвать этих людей подразделением у меня просто язык не поворачивался – у казарм была видна довольно отчетливо. Благо фонари по углам так никто и не погасил. Парочку, правда, уже успели расстрелять. И вообще, на фасаде следы «эрликона» были хоть и доминирующей, но отнюдь не единственной деталью лунного рельефа – патронов штатники не жалели.
Первым надо выцелить командира. Это просто. Командир – тот, кто меньше всех бегает и больше всех орет. В данном случае вон он, длинный. Ишь как пистолетом размахался.
Раз-два, вдохнуть-выдохнуть, задержать дыхание… Есть.
Приклад «штейра» мягко толкнулся мне в плечо. В первый миг мне показалось, что прицел все-таки сбит – слишком уж резко рухнул длинный. Нет, встает, точнее, пытается встать и орет – здесь слышно. Больно человеку, по всему видать. Ну а что ж ты хотел, болезный, а? Никто ведь тебя сюда насильно не гнал, сам пришел – а вот уйти так же не получится. Унесут-с.
Так, а это что за толстяк? Сэр, ну это же неприлично в армию, пусть даже и частную, с такой фигурой. Вы своей филейной частью просто позорите вид… Интересно, сумею или нет? Есть! Только брызги полетели. Очень, надо заметить, деликатная рана. Хотя на войне встречается не так уж редко, как принято думать. У тех же летчиков, к примеру.
Милай, а ты куды полез? Пожар тушить? Не надо его тушить, пусть он еще погорит. Вот тебе подарочек в плечо – правильно, займись своими делами, отползай потихонечку в сторонку. Уступи место следующему герою.
Расклад был беспроигрышный. Засечь одиночные вспышки выстрелов на фоне пожара за моей спиной – задача для любимого штатниками Сверхчеловека. А по звуку… Такой сверхчеловек нашелся. В тот момент, когда я набивал третью по счету обойму, об давешний лист ангарной крыши звонко цвикнула пуля.
Рефлекс сработал на ять – из положения полусидя я перекатился в сторону и укрылся за еще одним листом. Вторая пуля пропела где-то надо мной и сгинула в огне.
Это кто ж у нас такой меткий? С такими чуткими ушками? Нам такие люди нужны…
Действовать надо было быстро, пока этот вольный стрелок не поделился своими открытиями с окружающими. Если вся орава начнет поливать свинцом прилегающую ко мне территорию, это уже будет не баллистика, а статистика.
Перекат на прежнее место, две пули в белый свет, обратно в укрытие – ответная пуля выбила фонтанчик в полуметре от моей бывшей лежки.
Но направление я засек.
Левее, левее… Вот он, сволочь! Скорчился за каким-то ящиком, Соколиный Глаз хренов!
Первый раз за вечер я стрелял с четким намерением убить и, увидев, как, мотнув напоследок стволом, безвольным мешком осело тело моего врага, испытал… да, пожалуй, что удовлетворение.
Все было просто, как перпендикуляр – у меня была более выгодная позиция, лучшая винтовка, да и подготовлен я не в пример, но и он был не лыком шит, раз сумел засечь меня по звукам и найти без оптики на фоне пламени. Окажись он еще чуть половчее – но он был, а я есть. И приложу все усилия, чтобы продолжать быть.
Словно в ответ на мои мысли сзади повеяло жарким дыханием адского пламени. Я оглянулся. Ветер сменил направление. Теперь он гнал огонь прямо на меня.
Похоже, пора смываться, пока не припекли пятки. Не пожар, так эти. Если, конечно, найдут в себе силы оторваться от столь увлекательного занятия, как взаимная перестрелка.
К тому моменту, когда я отмахал от базы с полверсты, зарево раскинулось на добрую четверть ночного небосвода, а стрельба и не думала стихать.
Теперь можно и возвращаться. Я глянул на часы – радиевые стрелки показывали полпервого ночи. Времени уйма. В конце концов, свидание с Кейт только в полдень. Ну что еще может случиться?
Дорога Манассас-Арлингтон,30 сентября 1979 года, воскресенье…Сергей Щербаков
Надо же, как развиднелось за ночь. Синего неба, правда, нам не дождаться – где-то высоко-высоко, под самым господним престолом натянули белый полог, и сквозь него ясным серебряным кругом блистало солнце.
– Как думаете, Сергей, не тормознут нас на угнанной машине? – поинтересовалась Кейт, потягиваясь.
