изогнула ее губы, и она прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать ее.
— Джулиан, если ты продолжаешь думать, что кто-то другой должен спровоцировать тебя, чтобы вытащить что-то, ты никогда не сможешь ничего сделать сам.
Я открыл рот, затем закрыл его, когда она продолжила:
— Как тебе может понадобиться кто-то еще, чтобы открыть то, что уже внутри тебя? В этом нет никакого смысла.
— Я не знаю другого способа, — признался я. — Так было всегда.
— Я называю это чушью собачьей.
Моя бровь взлетела в воздух.
— Чушь собачья?
— Да, я видела, на что ты способен, и все же ты позволяешь всем контролировать тебя, — она наклонилась вперед, хлопнула ладонями и сказала:
— Хватит. Позволять. Им. Контролировать. Себя.
Я ухмыльнулся.
— Ты только что описала меня одним слогом?
Дверь со скрипом закрылась, и мы оба повернули головы на звук. Они были здесь. У нас было мало времени.
— Джулиан, — прошептала она, найдя мою руку в темноте. — Это уже внутри тебя. Это ты. Ты был единственным, кто смог вытащить себя оттуда. Ты каждый раз сражался с тьмой. Ты сам попал сюда. Ты карабкался и царапался, и ты намного сильнее, чем считаешь. Тебе никто не нужен. Это всегда был ты. Только ты. Ты можешь это сделать.
Я? Я думал обо всех ее словах. Я.
Я кивнул. Я оттолкнулся от стены. Я сделал глубокий вдох. Я обхватил обеими руками стальные прутья. Я почувствовал Фэллон рядом со мной. Я услышал шаги вдалеке. Оба наших сердцебиения пульсировали у меня в ушах. Слова Фэллон эхом отдавались в моей голове. И что-то было не так.
Тогда это имело смысл.
Это был не я.
Она ошибалась. Не я был тем, кто вытащил меня, это была она. Я боролся с тьмой только из-за нее. Она привела меня сюда. Она карабкалась и прокладывала себе путь внутри меня, делая меня сильнее, чем я когда-либо думал поверить. Мне действительно был нужен кто-то. Я нуждался в ней. Это всегда была она. Только она.
Мы могли бы это сделать. Вместе.
Я схватил ее за руку и притянул к себе, зажав ее между своих рук. Ее туфли упали на землю, я накрыл ее пальцы своими, и мы вместе ухватились за решетку.
Шаги приближались, и я крепко зажмурился. Внезапная боль от осознания того, что я могу потерять ее, пронзила мою кровь — агония, похожая на бушующий прилив, разбивающийся о мои кости. Мои кулаки сжались вокруг ее рук, и я сгорбился, прижимаясь к ее спине, моя голова рядом с ее головой, тренируя свои мысли на двух ударах сердца, которые становились одним.
Один сильный удар.
Каждый удар вибрировал в моем сердце и проходил через меня, как электрический ток. А потом нас окружил серебристый свет. Все происходило как в замедленной съемке. Так медленно, что время остановилось. Сердцебиение было тяжелым, твердым, протяжным, как басы. Пузырь вокруг нас запер нас в этом остановившемся времени.
Сработала сила, и нас швырнуло вперед, на другую сторону.
Я опрокинул Фэллон на землю. Мне потребовалось мгновение, чтобы собраться с мыслями. Я с ворчанием скатился с нее на спину. Мою ногу сотряс электрический спазм. Мои мысли были повсюду, и паника сжалась вокруг меня в тугой кулак. Фэллон.
Я вскочил на ноги и откинул прядь белых волос с ее лица.
— Фэллон, эй. Ты в порядке?
Я склонил голову набок, пытаясь собрать воедино то, что только что произошло. Стальные ворота были все еще целы, и мы были по другую сторону. Мы прошли сквозь стальные прутья. В этом не было никакого смысла.
— Фэллон?!
Она хватала ртом воздух, высвободила руки из-под себя и, моргнув, открыла глаза. Я помог ей подняться на ноги.
— Ты в порядке?
— Что случилось?
Я рассмеялся, все еще поражённый. Мы прошли сквозь стальные прутья.
— Я понятия не имею, но у нас нет времени выяснять это. Мы должны двигаться.
Я подхватил ее на руки, зная, что она не сможет бежать в платье, и пробежал остаток пути до комнаты Священного Моря.
На арочной деревянной двери был выгравирован кельтский символ троицы — три соединенных листа. Я осмотрел резьбу после того, как поставил ее на землю, открыл дверь. Мы проскользнули в маленькую комнату.
Справа от меня целая стена была сделана из стекла, по другую сторону стекла — запретные подземные источники.
— Что это за место? — прошептала Фэллон, проводя кончиками пальцев по стеклянной стене. Мерцающий голубой оттенок воды освещал ее бледные черты.
— Покои Священного Моря, — мне пришлось отвести от нее взгляд, осматривая комнату в поисках книг, — Есть старая легенда о цвете подземных источников. Запретная Девушка из Пещер, — начал я говорить, подходя к книжной полке.
— Запретная Девушка была женой для одного, любовницей для другого. Она использовала эти туннели, чтобы пробираться туда и обратно, чтобы повидаться со своим возлюбленным, который был врагом ее отца. История гласит, что она планировала сбежать с ним. Но когда ее отец узнал правду о ее неверности, он спрятал ее где-то в этих пещерах, стыдясь ее предательства. Некоторые говорят, что ее отец даже утопил ее в этих водах. Ее дух бродит по туннелям и источникам, по сей день ожидая, когда ее возлюбленный спасет ее. С тех пор эти воды были такого цвета. Некоторые говорят, что, когда ее возлюбленный вернется в туннели, чтобы спасти ее дух, ее перевоплощенная душа снова станет полной, и вода станет чистой.
— Это… действительно грустно. Как ее звали?
Я пожал плечами, на ощупь пробираясь к задней части книжной полки.
— В книгах никогда не упоминалось ее имя. Ее просто называли Запретной Девушкой. Об этом городе ходит много легенд. Некоторые из них правдивы, некоторые, я верю, держат нас в узде. Для ведьм, — мои пальцы нащупали трещину в стене, — невозможность перевоплотиться всей душой — это наш ад.
Мои парадные туфли скользили по скользкой и твердой земле, пока я искал опору, толкая книжную полку вдоль стены. Деревянный книжный шкаф заскрипел и застонал, медленно отодвигаясь в сторону. Фэллон подошла ко мне сзади.
— Я думаю, это то, что нужно.
Я снял со стены камни и передал их Фэллон. В кармане на стене лежали три недостающие книги. Я перевёл дыхание, чувствуя, как напряженные эмоции спиралью поднимаются по моей груди.
— Я не могу в это поверить.
Одну за другой я схватил книги и сложил их в охапку.
Книга Кантини. Книга Дэнверс. Книга Блэквелл.
«Каждый язычник до тебя пытался, и каждый язычник потерпел неудачу», — прозвучали слова Гуди.
Я с улыбкой
