тебя, ворон, явись же ко мне!
Было отчасти неловко призывать альва в эту снежную зиму, в такой дали от Свеаланда, и голос Снефрид звучал немного виновато. Закончив, она стала ждать, напряженно прислушиваясь. Взглянула на Свенельда: он стоял возле ближней ели, тоже прислушиваясь, с видом готовности ко всему. Встречаться с духами ему пока не приходилось.
Послышался шум крыльев, сверху посыпался снег. Снефрид подняла голову: на высокой ветке ели сидел крупный черный ворон.
– Я здесь! – Снефрид помахала ему рукой. – Мне очень нужна твоя помощь!
Ворон соскочил с ветки, сбив груду снега, и холодное белое облако осыпало Снефрид. Еще в воздухе свершилось преображение – и перед Снефрид очутился Хравн Черный. Но в весьма необычном облике – она даже вскрикнула от неожиданности, вдруг увидев перед собой угольно-черную человеческую фигуру. Ее альв-покровитель принял вид человека, но весь с головы до ног был покрыт блестящими черными перьями. Свободной от оперения оставалась только голова. Казалось, на нем тесно облегающая одежда, сшитая из перьев.
– Привет и здоровья тебе, Хравн Черный! – Снефрид в изумлении рассматривала его новый облик, и это изумление вытеснило даже облегчение, что он ее услышал. – Как я рада тебя видеть! Мы разыскиваем одну женщину, бывшую жену Олава конунга. Она живет где-то в этих краях, но скрывается, ее родные не хотят указать к ней дорогу. Прошу, помоги мне!
– Я и тебя-то едва разыскал, – мягко улыбнулся ей альв. – Далековато ты забралась от родных мест!
– Но ведь ты можешь облететь всю землю!
– Могу, но здесь, среди чужого народа, властвуют другие боги и духи.
– Там на востоке тоже есть русы, они почитают Одина, Тора и Фрейра, у них есть святилище и кольцо клятв, – хрипло от волнения вдруг сказал Свенельд.
– Ты видишь его? – Снефрид повернулась к Свенельду.
– Слышу… голос.
– Здесь сильны чужие духи, они будут мешать мне.
– Но ты ведь справишься! – с мольбой воскликнула Снефрид. – Ведь твой владыка всемогущ!
– Взору Одина и мысли его нет на свете преград! – Хравн Черный улыбнулся. – Я позову братьев, думаю, вместе мы ее отыщем. Как ее имя?
– Тихонрава, – ответил ему Свенельд. Его рассеянный взгляд был устремлен куда-то в еловые лапы: впервые в жизни ему случилось говорить с духом. – Отец ее – Ратолюб. Но здесь не меньше пяти весей их гнезда, не считая выселок, я не знаю, где она может быть.
– Хорошо. Жди.
Хравн Черный подмигнул Снефрид… Черный ворон взмыл над поляной и исчез.
– Он улетел, – сказала она. – Пойдем.
Они двинулись назад к тыну, и у самой опушки Свенельд тихо спросил:
– А как он выглядит?
Отвечая, Снефрид втайне порадовалась, что сегодня ее крылатый друг предпочел явиться одетым, хотя бы и в перья…
До самого вечера Снефрид ждала – часто выходила во двор, смотрела в небо. Лося разделали, стали варить и жарить на углях мясо. Голову Свенельд велел вынести в лес, на то место, где они говорили с Хравном Черным: для духа. Быстро темнело, все отряды вернулись, но до самой ночи так никаких вестей не пришло.
Когда все улеглись спать, удрученная Снефрид еще сидела возле очага. В доме раздавался разноголосый храп да потрескивал огонь в высоком длинном очаге. Куда же запряталась эта женщина, если даже взор самого Одина не может ее найти? Умерла? Если да, то хорошо это или плохо? Скорее плохо – тогда придется искать способ поговорить с мертвой женщиной, а это невозможно без прямой помощи Одина… Некстати вспомнилось, как она пыталась разговорить дух Сэмунда Когтя на Гусином острове; тогда она была очень зла из-за вмешательства Хлёдвира, а теперь воспоминание о том, как он прикинулся покойником, вызвало у нее смех. Вдали от всего привычного даже о Хлёдвире – его торчащих ушах, задорно вьющихся рыжеватых кудрях, курносом носе и бойких карих глазах, – она подумала чуть ли не с нежностью…
И вдруг Снефрид ощутила, что ее охватывает тепло, идущее не от огня.
– Мы нашли, – шепнул ей в самое ухо знакомый голос, и горячее дыхание коснулось ее щеки. – Искали все вчетвером.
Вздрогнув от радости, Снефрид обернулась на голос, подняла руку и коснулась чьего-то лица. Мягко прошлась по нему пальцами, замирая от удивительного ощущения: она видела пустоту, но осязала лоб, брови, нос, подбородок… Хравн Черный был рядом с ней, в человеческом облике, но невидимый даже для нее.
– Всеотец велел нам исполнить твою просьбу, – продолжал тихий голос. – Он желает помочь Олаву, раз уж Олав последовал путем Всеотца.
– И что вы узнали?
– Эта женщина довольно далеко забралась, она живет на другой реке. У нее муж и трое детей.
– Ты видел ее старшего сына?
– Видел. Ему около девяти лет.
– Да, да, это он! Его мы ищем. Ты покажешь нам дорогу?
– У вас будет проводник. Дорога неблизкая, отправляйтесь завтра, едва рассветет. Возьмите лошадей.
Так же на ощупь Снефрид обвила руками шею своего невидимого собеседника, пока он не исчез, и вслепую поцеловала. Закрыла глаза – чтобы не видеть, что он невидим, и поцелуй, как и прежде, пронизал ее горячим трепетом. Ничего другого она не могла предложить альву, живущему в Асгарде, но знала, что любовь смертных такие, как он, ценят дорого.
* * *
По праву вождя Свенельд спал на самом теплом месте – возле очага, и рядом с ним Мьёлль расстилала тюфяк для Снефрид. Скользнув туда, Снефрид пролезла к нему под одеяло и осторожно погладила по лицу, чтобы тихо разбудить. Свенельд вздрогнул, и она шепнула:
– Это я.
Свенельд издал легкий звук, выражавший понимание, и прижал ее к себе.
– Я поговорить! – спешно пояснила Снефрид. – Слушай меня! Ты проснулся? У меня есть новости! Он приходил!
Свенельд выслушал ее, не открывая глаз, но из рук не выпустил. Закончив, Снефрид повернулась к нему спиной и положила голову на его вытянутую руку. Под одной шкурой с ним – одеялом Свенельду служила очень теплая шкура северного оленя, – было куда теплее, чем в одиночестве, и чуть ли не впервые за всю поездку Снефрид согрелась и глубоко заснула.
Утром Свенельд, к удивлению дружины, объявил еще одну дневку, взял с собой пять человек, не считая Снефрид, и увел в лес.
Когда они выехали на реку, из-под ветвей показался белый волк; глаза его сверкали зелеными звездами. Сама не зная, кого увидит, Снефрид предупредила хирдманов, что у них будет необычный проводник, но руки по привычке дернулись к оружию. Волк подождал, пока все успокоились, и побежал сначала по реке, потом свернул по гребню оврага в лес…
