ну хотя бы неодолимого увлечения. Для меня же, многие годы лечившего душевнобольных и насмотревшегося такого, что простому смертному в дурном сне не приснится, это тем более неприемлемо. А уж когда новую, нынешнюю врачебную борозду вспахивать начал, ещё явственней понимал, чего может стоить мне такого рода вольность. С моими-то вычурными клиентами!
Короче говоря, даже видимости мужского интереса я к Рите не проявил, ручаюсь. Она была активным началом, она, можно сказать, совратила меня. Я, допустим, не очень-то сопротивлялся, не становился, во всяком случае, в третью позицию – «ах-ах, как вы можете, я не такой», – но тем не менее. И вообще хотел бы я поглядеть на мужчину, который спасался бы бегством, когда целует его молодая красивая женщина. А Рита не просто молода и красива, она удивительно хороша. Слабым утешением послужит мне разве что одно – любовью мы занялись не на моём рабочем месте, а в том самом бунгало. Неказистом деревенском домишке снаружи и качественно отделанном внутри, на берегу светлой, не загаженной ещё речушки…
Я катил к своему дому и вспоминал, как прошло наше первое свидание. Начать с того, как согласился я поехать с ней. За пределы города. После третьего визита Риты ко мне. И, конечно же, видел я, видел, что всё она подстроила, белыми нитками шито было. Заявилась в мой кабинет поздно, я уже собирался уходить. Наплела о каких-то странных шумах, вздохах, чуть ли не стонах, которые преследуют, пугают её в деревенском доме, где сейчас она, пока муж в отъезде, отдыхает. Призвала меня, засомневавшегося, самолично удостовериться в злодействах неведомого барабашки…
И вздохи, и стоны мне там действительно довелось услышать. Только источником их была вполне осязаемая, непридуманная Рита. Прелюдией послужило распитие шотландского виски из мужниной коллекции, которым она предложила освежить горло после гаревой пыльной дороги. Робкие возражения мои, что я за рулём, успеха не возымели. От пары капель – одарила меня солнечной улыбкой – вреда никакого не будет. Парой капель дело, естественно, не ограничилось. Да и понимал уже я, что в белых одеждах отсюда не выпорхну. И не хотел выпорхнуть. Разгорячился, завёлся, не терпелось взглянуть, как выглядит литая Ритина грудь под легкомысленным топиком, преступно обнажившим узкую полоску живота.
И не только взглянул. И много ещё раз после того доводилось мне созерцать Ритины прелести. Сначала, пока муж не вернулся, мотались в бунгало, потом – где удавалось нам уединиться: в Мишкиной квартире, в моём кабинете, чего я особенно страшился. Даже – сподобился в зрелые мои лета – пару раз в машине, загнанной куда-нибудь в укромное местечко. Утром, днём, вечером – в зависимости от возможностей и обстоятельств. Только домой к себе Рита никогда меня не приглашала, даже когда супруга не было в городе.
И все эти два месяца не давал мне покоя один вопрос, для чего Рите эти свидания. Вздохами и стонами освящена была лишь первая наша любовная встреча. Последующие носили – не знаю, как точней выразиться, – деловитый, что ли, характер. Сродни пункту в распорядке дня. Рита, и вряд ли я заблуждался, питала ко мне симпатии, но влюблённость даже не пыталась имитировать. Эротоманкой она не была, это уж точно. А уж о том, чтобы какую-то необычность в играх любовных проявить, и речи быть не могло. Интимная сторона её жизни, интересовавшая меня не только с профессиональной точки зрения, так и осталась тайной за семью печатями. Были ли у неё мужчины до брака, и какие, если были? Изменяла ли раньше мужу, и если изменяла, то почему и с кем? Почему выбор её пал на меня, причём соблазнять начала едва ли не с первого знакомства? Зачем вообще рисковала удачным во всех смыслах замужеством, наставляла рога хорошему, любящему супругу? А ведь он, насколько смог я почерпнуть из её скупых рассказов, очень ревнив и вспыльчив, к тому же строгих правил. Поведал он ей как-то, что не женился долго, потому что не встретил достойной спутницы жизни, среди окружавших его «вертихвосток», неприятных ему просто гигиенически. Не простил бы он Рите.
Изменилось вскоре и моё отношение к ней. Восторги её великолепным телом поутихли. Обладание им сделалось если не привычным, то, во всяком случае, не событием, не даром Божьим, ниспосланным вдруг мне. Оказалось, что одной физической близости, даже с такой прекрасной женщиной, маловато для обожания. Никаких Америк я не открываю, всё это прописные истины, но истины, прописные и непрописные, имеют несравнимую ценность, если затрагивают не человечество вообще, а лишь тебя одного, любимого. Хотя, врать не стану, не заставлял себя миловаться с Ритой, желание не иссякало. И всё-таки грело, грело пацанское сознание, что это я, я, не Бог, не царь и не герой, смогу заполучить такую обалденную женщину когда пожелаю. Нужно всего лишь позвонить ей. А она, расставаясь, просит, чтобы звонил.
Но не покидает меня ощущение, что встречается Рита со мной не для того, дабы пасть в мои объятья. Верней, не только для того. В некий ритуал это превратилось – раз уж встретились, надо раздеться? Для чего ж тогда встречаемся? И когда по каким-либо причинам не было у нас возможности заняться любовью, Рита не огорчалась. Ну нет, так нет. Почти до такой же спелости дозревал и я: ну нет, так нет, не велика беда. Что так же удивительно, мы мало разговариваем. Не то чтобы не хочется или не о чем, а как-то так получается. Пока любимся – ни слова не произносим. Я, признаться, никогда не мог понять, как можно в это время о чём-либо разглагольствовать, хотя, как настоятельно рекомендуют спецы, чуть ли не обязательный компонент совокупления. Я «в процессе» и глаза-то большей частью не раскрываю. Рита здесь моя единомышленница. Но мы и вне постели беседуем мало, о пустяках всяких. Как, например, сегодня, в воскресенье: Ритин муж с утра пропадал на какой-то конференции, потом у них банкет намечался, а мы с ней, в полдень ещё, отправились в бунгало и пробыли там долго. Тоже плохо объяснимо. Как бы спокойно, даже демонстративно спокойно ни относилась Инна к моим отлучкам, я всегда старался выходной проводить дома. Да, моим своенравным пациентам я могу понадобиться в любое время суток, выбирать не приходится, но всё-таки больно уж подозрительно, за уши притянуто. Не стоило испытывать Иннино терпение. И потом, у меня сын есть, непростой парнишка и в годах самых проблемных, а мы с ним так мало общаемся…
Длился ещё сентябрь, очаровательная в наших благодатных краях пора. Лето
