Я повела плечом.
– Кажется, с годами мы забыли даты, поэтому выбрали наугад день в апреле для меня и в декабре – для него.
Его усмешка исчезла.
– Выбери день.
– Для чего?
– Для твоего дня рождения. Выбери число в апреле, и это будет твой день рождения.
Мое сердце кольнула печаль.
– Однажды Виктер спросил, когда у меня день рождения. Он сказал то же самое. Выбери день в апреле. – Я тихо выдохнула. – Я выбрала двенадцатое число, и тогда он подарил мне вольвенский кинжал.
– Прекрасно. – Его улыбка вернулась, но не затронула глаз. – Как ты держишься?
– Я в порядке. Как будто… не чувствую никакой разницы. А может, чувствую? Не знаю. – Я смущенно рассмеялась и подошла к Кастилу. Он оттолкнулся от стены. – Хотя я сейчас спокойна. А ты?
– Я чувствую то же самое.
Он раскрыл объятия. Я шагнула к нему и обхватила его вокруг пояса. Прижавшись щекой к его груди, закрыла глаза и вдохнула его пряный хвойный аромат.
– Хотя должен признать, когда корона стала золотой, я обрадовался. Мне хотелось такую же шикарную, как у тебя.
Я засмеялась.
– Я говорила с Уиллой.
– Заметил. – Он коснулся губами моей макушки. – Мне очень любопытно, о чем вы говорили. И немного завидно.
Ухмыльнувшись, я поцеловала уголок его губ.
– Ничего такого, что одобрил бы твой грязный разум.
Он надулся.
Это выглядело смешно, но вместе с тем очаровательно. Я рассказала, к его великому удивлению, что это она была той женщиной в «Красной жемчужине», которая отправила меня в его комнату. Он понятия не имел, что кто-то из Старейших путешествовал в Солис, но, учитывая ее дневник, это имело смысл. Я не стала рассказывать, что она говорила о нем. Вряд ли он хотел, чтобы кто-то знал о том, что таится у него на сердце, зато поделилась тем, что Уилла поведала о пророчестве.
Потом мы отправились в гостиную. Кастил все еще немного сомневался.
– Не то чтобы я не могу в это поверить, – сказал он, обвив рукой мои плечи, – но в голове не укладывается: если одно пророчество может оказаться правдивым, то как не быть и другим? Тем, о которых мы не слышали?
– Не знаю. Может, пророчества и не должны быть известны.
– Ты говоришь как ясновидящая.
Я хихикнула.
– Да.
У него на щеке появилась ямочка. Он погладил меня по лицу, убирая выбившуюся прядь волос.
– Скоро принесут еду. Ты, наверное, устала и уже присматриваешься к душу. Но сначала я бы хотел поговорить с Киераном. Ты готова к этому?
– Конечно.
– Хорошо. Потому что он будет здесь через несколько минут.
Я рассмеялась. И увидела – вихрь ярких золотых крапинок в его глазах. Он приоткрыл губы, показывая кончики клыков.
– Мне нравится твой смех. Нравится, что ты стала больше смеяться.
– Мне тоже, – тихо призналась я. – И все благодаря тебе.
Он на миг закрыл глаза, прижавшись лбом к моему лбу. Некоторое время мы так и стояли.
– Пока не пришел Киеран, я хотел тебя кое о чем спросить.
– Звучит серьезно.
– В каком-то смысле так и есть. – Он поднял голову. – Ты не чувствуешь голода?
– К пище? – уточнила я.
Он изогнул губы.
– Ты не о таком голоде подумала.
– О. – Я округлила глаза. – К крови?
Он усмехнулся.
– Не нужно об этом шептать.
– Я не шептала.
– Еще как шептала.
– Ну ладно. – Я прикусила губу. – Думаю, нет? То есть я больше ни разу не чувствовала той грызущей боли. Если бы почувствовала, то поняла.
– Это не всегда так, моя королева.
«Моя королева». Мне это нравилось. Почти так же, как когда он называл меня принцессой. Но я ему в этом не признаюсь.
– А как это ощущается?
– Чувствуешь необъяснимую усталость, даже после сна. Ешь, но не наедаешься. Еда в конце концов теряет привлекательность. Легко раздражаешься, но это для тебя не в новинку.
– Эй! – Я шлепнула его по руке.
– Возможно, тебя нужно сейчас покормить, – поддразнил он с блеском в глазах. – Как только ты дойдешь до того, что еда больше не утоляет твой голод, тебе нужно будет покормиться.
Я кивнула.
– Хорошо.
– В любом случае, сейчас необходимость в кормлении для тебя бы еще не наступила. Если основываться на том, как часто нужно кормиться атлантианцам. Но ты можешь оказаться другой. Может, тебе это вообще не понадобится, но я хочу проверить.
Я поискала проблеск беспокойства из-за необходимости кормиться, но ничего не нашла. В дверь постучали.
Кастил впустил Киерана. Вольвен, похоже, успел принять душ и переодеться. Теперь на нем были свежая белая рубашка и черные брюки. Я позавидовала.
– Мы тебя долго не задержим, – сказал Кастил, подходя ко мне. – Но мы хотим попросить кое о чем важном.
Киеран поднял бровь и перевел взгляд от него ко мне.
– Это насчет Присоединения?
Я чуть не задохнулась.
– Что?
– Я ошибаюсь? – Киеран скрестил на груди руки.
– Ага. – Я кивнула, а Кастил, похоже, изо всех сил старался не расхохотаться. – Нет, мы хотели поговорить вовсе не об этом. И, кстати, разве необходимости в Присоединении больше нет? Я божество. У меня теперь непостижимо долгая жизнь.
– Ну да, – протянул Кастил.
Я посмотрела на него, и вдруг мне вспомнилось, о чем я волновалась, узнав, что бессмертна или близка к бессмертию.
– Я тебя переживу?
– Жизненный срок божеств вдвое больше, чем у атлантианцев. Может, еще дольше, если они погрузятся в глубокий сон, – объяснил Кастил. Я не почувствовала от него беспокойства, хотя сама готова была рухнуть на пол. – Но у нас еще много времени до того, как эта проблема станет насущной.
– Для меня она уже сейчас насущная.
– Ну еще бы, – вмешался Киеран. – Я связан с тобой – как и все вольвены. Это не такие узы, как были с первичными, но вольвен все равно может быть связующим звеном, который сольет два жизненных срока воедино. – Он нахмурился. – Или три. Это если твою жизнь соединить с его жизнью.
Я воззрилась на него.
– Это может быть любой вольвен, – пожал плечами Киеран.
Я продолжала изумленно смотреть на него.
– Ладно. Примем это к сведению. – Кастил похлопал меня по плечу, и я опустилась в мягкое черное кресло. – Но мы хотели обсудить не это.
