преимущество было на его стороне – помеха образовалась в Зелёном коридоре на вашей планете, а доступ к этому коридору открыт только для землян и терция-террцев.
– А откуда ты вообще такой выискался, всё про всё знающий? – задал мучавший его вопрос Репрев.
– Если когда-нибудь встретитесь с артифексом, спросите у него, – улыбнулся дракон. Репрев ещё не привык к его улыбке приручённого огня.
– Надеюсь, это нескоро произойдёт, – усмехнулся Репрев. Самаэль продолжал улыбаться. – Ты кто-то вроде фамильяра?
Самаэль рассмеялся во всё горло, и между рядами белых клыков полуартифекс разглядел громадный петушиный язык.
– Нет, простите, я кто угодно, но не фамильяр.
– Ты очень похож на моего фамильяра Умбриэля, – сказал Репрев.
– Я очень польщён таким сравнением, но вынужден сообщить, что я не фамильяр. Но если вам угодно…
– Да нет, мне одного непоседы хватит. Моя маленькая приятная головная боль, как после пентагонирисового нектара наутро. Как я по нему скучаю… По Умбре, конечно, не по нектару. Слушай, а я могу увидеть его хотя бы одним глазком? – затаив надежду, но как бы между прочим спросил у Самаэля полуартифекс. – А лучше всего забрать его к себе. Вот прямо сейчас?
Но по драконьей морде он понял, что его просьба невыполнима: Самаэль кашлянул дымком и сказал:
– К сожалению, ни вы, ни я не можем этого сделать. История должна двигаться в своём направлении.
– Что значит, история должна двигаться в своём направлении? – вскипел Репрев, пнув под ногами пожухлую листву. – Про какое такое направление ты говоришь? Какое же это всесилие, если я не могу сделать то, что мне хочется?
– Я не говорил вам, что вы всесильны – вы не артифекс. Понимаете, я бы мог обмануть вас, придумать что-нибудь, но я не посмел бы обмануть своего полуартифекса, – Самаэль соединил когти на пальцах, поднял голову куда-то в небо, заходил из стороны в сторону, задевая крыльями лапы елей, – они ритмично качались, шурша иглами, как погремушкой, и хвост с ороговевшими гребешками тянулся за ним, а под массивными, будто две наковальни, лапами вздрагивала земля. – Но если вы сейчас попытаетесь изъять фамильяра Умбриэля от бенгардийского тигра Алатара и кинокефала Астры, случится непредвиденное… непредвиденное вами, но предвиденное мной, случится своего рода коллапс.
– С чего бы это? – оскалился Репрев. – Может, пояснишь? Сколько был с Умброй, солнце не падало нам на головы.
– Я не могу вам объяснить. Но есть тот, кто может. Вы встретитесь с ним немного позже, поэтому, прошу вас, запаситесь терпением.
– Терпением запастись… – обиженно пропыхтел Репрев, повернувшись к дракону спиной и отойдя от него. – Агния? С Агнией ты тоже мне не поможешь?
Самаэль покачал головой. И только сейчас полуартифекс заметил, что нигде не было снега, природа ожила и цвела, как в начале июля.
– А почему здесь всё в зелени? Где снег? – обеспокоенно спросил у дракона Репрев.
– Мы в другой части Зелёного коридора, там, где никогда не бывает зим.
– В другой, в какой именно? – сильнее забеспокоился полуартифекс. – Мне нужно к доктору Цингулону, меня ждут!
– Вернётесь вы к вашему доктору, – поспешил успокоить дракон. – Для бессмертного существа вы слишком суетливы.
– Я бессмертен? – ошарашенно спросил Репрев.
– Как и все полуартифексы! – развёл руками-лапами дракон, засмеявшись. – Я посчитал, что прописные истины вам будет зазорно объяснять.
«И сколько же я теперь буду небо коптить? Всю свою нескончаемую жизнь? – в страхе подумал Репрев. – А как же Агния, ведь я её переживу…»
– Да, полуартифексы бессмертны, но вы можете передать свои силы другому, и тогда будете вместе со всеми качаться в колыбели Вселенной.
– Как камень с души, – выдохнул Репрев. – А не то я прежде помру со скуки. А что я ещё умею?
– Вы, как и все полуартифексы, можете лечить болезни, в том числе малахитовую болезнь. Видеть незримые связи, читать мысли, без искренника заглядывать в глубины чужих душ, перемещаться в пространстве…
– Перемещаться в пространстве? – заинтересовался Репрев. – Прям куда угодно, безбилетником?
– Безбилетником. Можете сами в этом убедиться, – расплылся в улыбке Самаэль, очевидно, радуясь разгоревшемуся любопытству своего полуартифекса. – Вам достаточно закрыть глаза и пожелать.
Полуартифекс Репрев захотел оказаться где угодно, но только не здесь, закрыл глаза – и раз! – он уже в Кабинете, да, в том самом Кабинете с секундариями в солидных костюмах, в замешательстве вскакивающими со своих мест, скрипя ножками кресел по натёртому паркету и делая возмущённые, но всё ещё излишне строгие для такого неординарного конфуза лица. Репрев стоял на большом круглом столе, чувствуя себя неловко и глупо, он собрался извиниться, но его перенесло в другое место – тронный зал с высокими потолками, под которыми мог разлетаться Самаэль. И всё, что Репрев успел рассмотреть с закрытыми глазами, – золото, много золота и драгоценностей, которые слепили даже внутреннее зрение полуартифекса, и как на троне восседает саблезубый тигр, – это определённо была Смилла и её император. Двое саблезубых стражей-смилланян недружелюбно держали наготове копья, а император привстал, и в это мгновение полуартифекс продолжил путешествие: до боли знакомое место, набитое кинокефалятами и феликефалятами с невесёлыми личиками, но повеселевшими при внезапном появлении полуартифекса, и последним чувством, что он запечатлел на их личиках, было разочарование от неслучившегося чуда. Шатёр – в нём спал сном невинного младенца доктор Цингулон, сладко похрапывая, и одна его рука свисала с кровати. Планета, на которой дули суровые ледяные ветра, погубившие только зарождавшуюся жизнь или, наоборот, давшие ей новое начало, ветра, сбивающие с ног, и они бы унесли полуартифекса, если бы он не перескочил на другую планету – и под ногами уже бурлил радужный бульон, огромные пузыри поднимались на поверхность и с утробным урчанием лопались. На полуартифекса давило свинцовое небо, и, мерещилось, оно всё ближе и ближе подбирается к расплавленной земле. Но мир проходил сквозь полуартифекса, как сквозь призрака, не давая ему свариться заживо или задохнуться от ядовитых паров. И снова снега. Кинокефал, одетый в пальто, какая-то оранжевая спина с чёрными полосками, а на спине – Ум…
Полуартифекс почувствовал, как что-то тяжёлое навалилось на него, и вот он уже лежит в листве, а сверху на нём сидит его слуга Самаэль. Дракон поспешил встать со своего полуартифекса, поднял его за плечи, поставил на землю и строго заглянул ему в глаза.
– Умбра, там был мой Умбра! – заладил Репрев, тыча пальцем куда-то за дракона, будто за ним и правда был фамильяр, лежащий на спине бенгардийского тигра Алатара.
– Что я вам говорил? Это опасно и неблагоразумно, и может привести к…
– К какому-то там коллапсу, да, да, я это уже понял! –
