людей, нас с Алексеем связывает нечто другое. Прямо сейчас оно медленно окрашивается в золотистые тона заката.
— Ей не хватает отца. Она так и не поговорила с ним? — Алексей нарушает тишину, а я снова делаю глоток вина, ощущая, как, наконец, расслабляюсь.
— Нет, — сухо бросаю. — Я решил не вмешиваться. Я и так не понимаю порой до конца ее поступков. У вас… иные отношения внутри семьи.
— Он не хотел нашей свадьбы. Надеюсь, в вашу семью он не лезет? — вопрос Алексея вызывает настороженность.
— В каком смысле не хотел? Вера не говорила об этом. О том, что он потом натворил, мне известно, но я думал, что это связано с твоим состоянием.
— Вера и не знает об этом, — Алексей цепко заглядывает в мои глаза. — Не говори ей. Он был против с самого начала. Грезил, что дочь пойдет по его стопам, но Вера выбрала другое. Это едва не убило ее. Теперь я хорошо понимаю, где совершил ошибку.
— Он поступил чудовищно по отношению к тебе. О какой ошибке ты говоришь? Когда я узнал об этом, рассказал ей все сразу. Не хотел скрывать и удерживать рядом, но, видимо, было поздно что-то менять.
— И не нужно, — голос Алексея звучит строго и уверено. — Я бы не позволил ей так жить ни за что. Потому, это судьба, Кан Чжи Сан. Такова моя судьба. Наша судьба. Всех нас. И никто не должен расплачиваться за мою судьбу вместо меня. Тем более, молодая красивая женщина в рассвете сил. Это жестокость и чистый эгоизм, заставить ее ухаживать за таким человеком, как я. У нас не было будущего с того самого момента, как я открыл глаза впервые после катастрофы. То, что я сейчас так хорошо говорю с тобой, и даже улыбаюсь, — ничего не значит. Я не способен дать своей женщине ничего, кроме боли. И я не стал бы ее держать рядом. Я бы лучше сдох, чем наблюдал бы, как она стареет, чахнет и не может даже стать матерью. Так что… ты зря приехал просить прощения, Кан Чжи Сан. Это я должен сказать тебе спасибо, что ты стал тем, кто принес ей счастье, после такого горя. С тобой она изменилась. Она не отказалась от своей жизни в угоду тебе. Она наоборот, добилась всего сама, стала на ноги и показала себя. Со мной, даже со здоровым, она отказалась от всего. От карьеры, от стремлений и своих желаний. Я изначально не подходил ей, Кан Чжи Сан. Видимо, так было суждено.
Удивительно… Это ведь я приехал спасибо говорить, а получил благодарность сам. Как так-то?
— Ты пьешь? — киваю на вино.
— Редко, но могу.
— У нас выражают благодарность иным способом. Наливают спиртное, как дань уважения тому, с кем разделяют выпивку. Могу я тебе налить? — указываю бутылкой на второй бокал.
— Ты все больше мне нравишься. Это плохо, Сан. Я начинаю тебе проигрывать по всем пунктам.
— С такой самооценкой ты не пропадешь, — я наливаю вино, и улавливаю его смешок.
— Хорошо, что ты приехал, — бросает вскользь Алексей, а следом аккуратно делает глоток.
— Я тоже так думаю, — киваю с улыбкой, и допиваю свое вино залпом.
Похоже, у меня появился странный, но очень хороший и новый друг.
Покидая его дом следующим утром, я слышу восторг в голосе дочери, и смотрю в потеплевшие взгляды этих людей. Они не просто приняли нас, как друзей, они сделали все, чтобы я не чувствовал вины. Это поражает, но я действительно перестал корить себя, и понял, что этот разговор, эта попытка расставить все точки, помогла в первую очередь мне.
С этой мыслью я протягиваю руку Алексею, а он крепко пожимает ее, и улыбается.
— Приезжайте все вместе. На отдых. Здесь красивые места, Сан. Мама и Сильвио приглашают вас остаться в другой раз подольше.
Алексей переводит слова своей матери и отчима, а я киваю и благодарю.
— Мы должны порыбачить.
— И нажраться, — добавляет тихо, а я усмехаюсь. — Нет, я серьезно. Я бы не отказался напиться до полусмерти еще хоть раз в жизни. Ты знаешь, как наши мужики рыбачат?
— Наверное, с удочкой, — решаю поддержать шутку, над которой мы смеялись вчера весь вечер на пьяццо у винного магазина.
— Со стратегическим запасом. Я тебя всему научу. Рыбу и в супермаркете по дороге домой купить можно.
Ханна подбегает к нам и Алексей немедленно умолкает, как только замечает, как она, стесняясь, мнется.
— Принцесса хочет что-то сказать страшному дисектикону?
Я издаю гортанный смешок, а Ханна не понимая ни слова, все равно кивает.
— Можно мы приедем еще, но с омма? — Ханна робко спрашивает, а я перевожу.
— Конечно, можно. В любое время, Ханна. Здесь вас ждут в любое время, и всегда.
Наши взгляды с Алексеем вновь встречаются, и в этот раз слова нам не нужны. Мы понимаем друг друга полностью. Это странно, необычно, и непривычно, но это так.
Покидая его дом, поговорив с ним, я, наконец, избавляюсь от всех тяжелых мыслей. Избавляюсь от всего, что может помешать жить с Верой в счастье. Да, нам не будет просто, и не будет легко. Нам придется привыкать ко всему, что для нас непонятно друг в друге.
Но как говорит моя дочь: "Нет ничего круче, чем реакция моих одноклассников на омма".
Эпилог. Вера
— Просто в голове не укладывается, как можно перепутать адрес. Снова. Снова твоя невнимательность, Патрисия.
Я ношусь по кабинету, в поисках чертовых копий документации по диссертации Патрисии и Франко. Оба сидят бледнее стен, и тихо перешептываются в уголочке. Они даже слово боятся произнести в моем присутствии. Что не мудрено, ведь Патриссия снова наворотила дел.
В этот раз девушка отправила выдержки в статьях не в комитет, а в какую-то строительную фирму. Естественно они просто пропали, а копии, которые хранились у меня, почему-то бесследно исчезли.
— Это просто катастрофа, — зло шепчу, и переворачиваю все папки на стеллажах.
— Мадам…
— Молчите, — поднимаю палец вверх, и даже не смотрю в их сторону, когда зло трясу им. — Молчите, пока я в состоянии сдерживать свои эмоции.
— Мадам, мы все составим заново. Я клянусь, в этот раз отправлю все сам.
Я с раздражением закрываю глаза, а когда поворачиваюсь, встречаю насмешливый взгляд Лены и Жени. Подруга нянчит на руках малышку, в то время, как Женя пытается не дать Максу задушить его галстуком.
Идиллия. Посреди которой стою я, в окружении горы бумаг, и пытаюсь работать.
— Так. Франко. У вас неделя, пока я
