Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
Я поднялась по лестнице, направляясь в комнату Лорелеи, по пути зашла к себе и взяла пакет с покупками. Постояла на пороге, прислушиваясь к тяжелому дыханию больной. Тело Лорелеи сжалось в своих размерах почти до неузнаваемости. И на фоне этой иссохшей плоти особенно бросался в глаза объемный, круглый живот, возвышавшийся под простыней, словно купол. За те последние несколько недель, которые прошли после возвращения Лорелеи из больницы, жизнь медленно, но неуклонно вытекала из нее с каждым новым днем. Пожалуй, сейчас она весила ненамного больше, чем ее десятилетний сын. Она попросила меня купить ей красивые ночные сорочки самого маленького размера, но и они, те, что я купила в универмаге Викториа’c Сикрет, казались мне просто необъятными в сопоставлении с ее телом.
Видно, метастазы уже добрались до печени. Потому что кожа на ее лице приобрела желтоватый оттенок. А болезнь продолжала пожирать все новые и новые органы. Лорелея уже больше не поднималась с постели, даже ради того, чтобы сделать пару кругов по комнате. Этот свой моцион она шутливо называла лучшим средством для поддержания формы и сохранения «своей девичьей фигуры», но теперь и с ним было покончено.
На ее кровати были разбросаны детали из конструктора лего, рядом валялась книжка про Гарри Поттера. Оуэн читал эту книгу маме вслух. Он постоянно был рядом с ней, категорически отказывался отлучаться куда-то хоть на минуту. И только если Лорелея очень сильно просила его навестить свою подружку Марис или сходить вместе со мной в магазин, он неохотно соглашался оставить маму на пару часов. Несколько раз я обнаруживала его ночью спящим под дверями ее комнаты, прямо на полу в коридоре, при тусклом свете ночного фонарика, который он клал рядом с собой, чтобы развеять прочь тьму.
Гиббс навещал нас почти каждый день, если позволял график его работы. Каждый раз являлся с цветами для Лорелеи, в обязательном порядке заходил к ней, разговаривал, беседовал с Оуэном. Я в это время старалась не путаться у него под ногами, занималась своими делами, как правило, в другом конце дома. Мне не хотелось лишний раз с ним сталкиваться. Потому что, как только я видела Гиббса, я тут же вспоминала про это проклятое письмо. Правда, открывшаяся мне, продолжала изводить меня, терзать душу, понукая собраться с силами и сделать то, к чему я пока не была готова. Я ведь так и не рассказала Гиббсу о существовании письма. Пока не рассказала… Духу не хватило. Даже не могу представить себе, как я стану наблюдать за тем, как он сведет наконец этот пазл воедино. И что будет потом? Подумать страшно.
В комнате Лорелеи негромко работал телевизор. Показывали одну из ее любимых мыльных опер, виденных ею уже десятки раз. Даже я уже успела выучить имена всех главных героев и понять, кто с кем спит. Я тоже посмотрела фильм несколько минут, а потом направилась к телевизору, чтобы выключить его.
– Нет, – запротестовала Лорелея. – Оставь. Выключи только звук.
– Прости. Я решила, что ты задремала.
– Нет, я просто задумалась.
– О чем? – спросила я, присаживаясь на край кровати.
– О том, в чем я хочу лежать в гробу. – Она замолчала, пытаясь обрести дыхание. Любой разговор давался ей с большим трудом, и она часто делала паузы после каждого предложения, а иногда и между отдельными словами. – У меня есть очень красивый костюм розового цвета с бантом по вороту. Я потом тебе его покажу. А еще хочу, чтобы волосы у меня были распущены и завиты. Ну, как я обычно носила… шелковистые длинные волосы. Сделаешь это для меня, ладно? Хочу, чтобы Оуэн запомнил свою маму красивой, во всем блеске.
– Послушай, Лорелея, – начала я, чувствуя, что меня уже душат рыдания.
– А ты, пожалуйста, будь в красном. Обязательно в красном. Сходи и купи себе новое платье. Потом будешь носить его и вспоминать меня. А еще думать о том, как мы с тобой обе шикарно смотрелись на моих похоронах.
Я всхлипнула, и тут же смешок сорвался с моих губ.
– Хорошо! С этим все ясно. А что Оуэн?
Слабая улыбка тронула ее губы.
– Он, скорее всего, облачится в строгий мужской костюм, галстук в полоску, рубашку… Но если не захочет, не настаивай. Пусть наденет то, что ему хочется. Вдруг он взбунтуется и напялит себе на ноги теннисные туфли или еще что-нибудь в этом роде. Пусть! Лично я не вижу в этом ничего дурного. Ребенок должен время от времени демонстрировать свою независимость.
Из груди Лорелеи вырвались хрипы, она с усилием втянула в себя очередную порцию воздуха.
– Хорошо! Все принято к сведению и к исполнению, – сказала я нарочито бодрым тоном, впервые пожалев о том, что еще не успела обзавестись своей собственной Тетрадью умных мыслей, в которую можно было бы записывать все мудрые высказывания Лорелеи и ее полезные советы о том, как надо правильно растить ребенка. Нет, такая тетрадь мне определенно понадобится, и уже в ближайшем будущем.
– Куда ты дела чемодан?
– Отнесла в подвал. На время. И все остальное тоже отнесла туда.
Лорелея промолчала, но по ее лицу было видно, что ей хотелось что-то сказать. С того самого момента, как мы прочитали письмо, Лорелея ни единым словом не обмолвилась о нем. Но, кажется, она продолжала хранить молчание уже из последних сил. Я поднялась с кровати и, подойдя к туалетному столику, стала наводить там порядок.
Лорелея слегка подтянулась вверх, к изголовью, и оперлась на подушки.
– Когда целыми днями лежишь в постели, то времени хватает, чтобы передумать обо всем на свете, – начала она медленно. – Мне кажется, я додумалась до чего-то действительно очень важного.
– И что же это такое? – Я обхватила себя обеими руками.
Последовала короткая пауза, в течение которой Лорелея собиралась с силами, чтобы начать говорить.
– Ты же знаешь, что мама научила меня многому. Но вот сейчас, когда я только то и делаю, что валяюсь в кровати и смотрю телик, я наконец уразумела одну простую вещь. Оказывается, всему, что мне нужно было знать о жизни, я научилась от мамы и, как ни странно, от просмотра моих любимых сериалов.
– Неужели? – Я повернулась к ней лицом и слегка оперлась о столик.
Она молча кивнула, я заметила, как затрепетали ее ноздри, когда она попыталась втянуть в себя немного воздуха.
– Вот я слежу за судьбами всех этих людей на экране. Практически всегда одно и то же. Люди никогда и ничему не учатся на собственных ошибках. Они готовы повторять их снова и снова. – Последовала новая пауза. – Впрочем, есть небольшое количество людей, которые совершают ошибки, признают их, а потом цепляются за них руками и ногами, постоянно расчесывают ту или иную свою ошибку, словно застарелую коросту. А она все время чешется и болит, мешая двигаться вперед. А есть и такие, кто просто прячет голову в песок, как страус. Делают вид, что все у них расчудесно, будто люди, глядя на них со стороны, не видят и не понимают, что они просто кривят душой. Но они упорно продолжают считать, что им удалось провести всех, а потому нет нужды выкладывать карты на стол и затевать дискуссию о том, как следовало бы поступить в том или ином случае.
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
