– Наедине, – Викс повернулся к жене. – Я ненадолго. А ты смотри в оба – вон тот жирный ублюдок в тоге уже положил на тебя глаз, и как только ты останешься одна, он наверняка предложит тебе стать его постельной грелкой.
– Это ты смотри в оба, – прошептала в ответ Мира едва слышно. – Кто-то пялится на тебя по той же причине.
Сабина услышала ее слова, но не подала виду. Викс тем временем проложил сквозь плотную толпу гостей дорогу в атрий. Кстати, для этого ему даже не пришлось работать локтями или плечом. Для того чтобы люди расступились перед ним, ему было достаточно выразительно выгнуть бровь. Они вышли в залитый лунным светом атрий, и Сабина смогла вздохнуть с облегчением, а заодно выпустить на волю смех, который она старательно до этого сдерживала.
– Мне понравилась твоя Мира. У нее отливают золотом не только волосы, но и душа. А без этого ей никак, коль она вышла за тебя замуж. У вас уже есть дети?
– Две дочери, – Викс пробежал пятерней по волосам: жест, который она успела позабыть и вот теперь вспомнила снова. – Я не хочу обсуждать с тобой Миру.
– Как скажешь. – Сабина прошла мимо него к бассейну посреди атрия – блестящий, черный квадрат, устроенный в мраморном полу, в котором через отверстие крыши отражался лунный свет. Казалось, будто бассейн поймал луну в водный капкан. Из дальнего конца атрия, негромко смеясь, в сад прошествовала какая-то парочка. Но в целом здесь было пусто.
– Прошлый раз мы разговаривали с тобой примерно в таком же атрии, – сказала Сабина. – Обещай, что не станешь швырять меня в воду.
– Тогда ты это заслужила, – ответил Викс с веселыми нотками в голосе.
– Может, и заслужила, – Сабина повернулась к нему, прижавшись спиной к изящной резной колонне. – Так в чем дело, Верцингеторикс?
– В императоре, – ответил Викс, скрестив на груди руки. – Скажи, он прислушивается к тебе?
– Он не позволил мне развестись с Адрианом, – ответила Сабина, водя пальцем по мрамору колонны. – Но в целом, да. Прислушивается.
– Ты пыталась развестись с Адрианом?
– Это неважно. Так что с императором?
– Я хочу, чтобы ты поговорила с ним.
– Но ведь он, насколько мне известно, уже дал тебе легион. Кстати, хочу тебя поздравить…
– Нет, дело не во мне. Тебе нет необходимости говорить с ним обо мне. Своего я добьюсь и сам, – лицо Викса было скрыто тенью, однако от Сабины не скрылись насупленный брови и подрагивающий подбородок. На лице Викса читалась не просто озабоченность. На нем читался страх. – Уговори его вернуться в Рим.
– Что?
– Во время осады Хатры с ним случился обморок, – отрывисто произнес Викс. – Шесть часов в седле под палящим солнцем, это надо же быть таким идиотом! Он без чувств вывалился из седла. Его сумели до конца дня уложить в постель, но на утро он вновь уже был в седле. И все равно он уже не тот. Я вижу, как он устает, как у него трясутся руки.
– Я тоже это заметила.
– Он болен, хотя сам в этом никогда не признается. Мы с трудом уговорили его отступиться от Хатры. И вот теперь он вновь только и знает, что твердит о возвращении под ее стены. Очередной месячный марш-бросок по жаре вдоль Тигра, и я не знаю, чем это для него кончится. Ведь ему уже шестьдесят три! – Викс едва ли не с мольбой посмотрел на Сабину. – Лекарь отговаривает его. Стража отговаривает его. Уверен, что императрица, когда приедет сюда, тоже попытается его отговорить. Она наверняка прожужжит ему уши, пока из них не потечет кровь. Может, тебе повезет больше. Попытайся убедить его вернуться в Рим. Пусть он отдохнет, посидит в прохладе садов, даст покой сердцу и ногам.
Сабина посмотрела на своего бывшего возлюбленного.
– Ты любишь его, я верно поняла?
– Больше чем… – Викс не договорил и вновь пятерней взъерошил волосы. – Больше чем все на свете. Больше чем Миру. Больше наших дочерей. Боги свидетели, чего мне это стоит.
– В таком случае я поговорю с ним, – Сабина легонько прикоснулась ладонью к руке Викса. – Ведь я тоже его люблю.
Тит
– Фаустина? – Тит растерянно посмотрел на знакомую фигуру в светло-голубом платье, застывшую среди колонн Траяновых бань. – Что ты здесь делаешь?
– Я пришла к тебе, но Энния сказала, чтобы я искала тебя здесь. Она не на шутку встревожена. – Фаустина жестом велела служанкам оставаться на месте, а сама шагнула вперед. – Кстати, и я тоже.
Тит махнул в сторону высоких стен.
– Как видишь, я уже близок к завершению. Осталось лишь покрыть их глазурью и выложить мозаики. Плюс еще несколько мелочей. Но в целом уже почти все готово.
– Что случилось с императрицей? – потребовала ответа Фаустина. – Я знаю, что перед тем как ей отбыть в Антиохию ты был у нее во дворце.
– Был.
– Она спешно отбыла из Рима.
– Верно. Не хочешь прогуляться мной?
Фаустина взяла его под руку, и они зашагали рядом. Их шаги эхом разносились по пустым залам. Тит сегодня отпустил рабочих чуть раньше обычного, и теперь, кроме них, здесь никого не было. В этот полуденный час будущие бани смотрелись во всей своей красе: вливаясь в высокие окна длинными золотыми струями, солнечные лучи собирались на полу золотыми лужицами, превращая воду в бассейнах в блестящее жидкое стекло. Вернее, так наверняка будет, когда бассейны наконец наполнятся водой.
– И? – спросила Фаустина, так и не дождавшись ответа. – Только не надо меня мучить! Ты имел с ней неприятный разговор?
Тит поймал себя на том, что улыбается. Фаустина вскрикнула и, чтобы удержаться на ногах, обняла его за талию. Тит еще крепче прижал ее к себе. Фаустина была, пожалуй, единственной девушкой, обнимая которую, ему не нужно было складываться пополам.
– Ты болван! – Фаустина отстранилась от Тита и легонько его встряхнула. – Ты явился в личные покои римской императрицы, чтобы сказать ей, что она воровка!
– Я не называл ее воровкой. Я сказал ей, что сохраню все в секрете при условии, что она прекратит это свое занятие.
– Можно подумать, это на нее подействует! – воскликнула Фаустина. – Ну почему ты не мог закрыть на это глаза? Ведь это всего лишь деньги на постройку бань!
– Да, сегодня это деньги на постройку бань, и вред от ее воровства не так уж велик. Как ты видишь, бани, пусть медленно, но строятся. – Тит указал на изящный сводчатый потолок над их головами. – Но она запустила свою лапу и в другие средства, а это приданое для десятков осиротевших девушек. Это деньги, которые позволят им выйти замуж, завести семью, вместо того, чтобы зарабатывать на жизнь, продавая собственное тело. Деньги, которые позволят юношам начать собственное дело, вместо того чтобы воровать. – Тит сморщил нос. – Сегодня она ворует у сирот. И кто знает, чего ждать от нее дальше.
– Но ведь то, что императрица воровка, наверняка известно не тебе одному. Почему же никто не пришел к ней, чтобы потребовать от нее объяснений?
