— А те, охотнички, — ядовито перебил я, — получив власть, стали страной командовать. Их никто в империи больше не мог урезонить, принялись свои порядки ставить, да императоров менять и скидывать. Это нам надо?
— Вот это — зло ваше сиятельство! — загорелись огнём глаза Олафа. — Но легион должен быть! И он должен быть народным!
— Олаф! — картинно вздохнул я. — Знаешь, почему цезари изменили комплектацию легиона? Кстати это ещё до них произошло, и автор той реформы — республиканец-популяр Гай Марий, именно о народе больше всех пёкся. Может слышали про такого?
Пожатие плечами.
— Это были ещё времена поздней республики. Когда воины собирались, но не на одеоне, а на городской площади. А потому, друзья, это сделали, что зачем ополченцу из Далмации и Иллирии ехать воевать в Галлию? К каким псам это надо? Или зачем жителю Испании воевать с персами в Каппадокии? Нет, я согласен насчёт легиона, надо его комплектовать вольными, и давать оружие, но дальше что? За околицу родной деревни ты этот легион выгонишь. Но в соседний уезд — уже нет, не пойдут они. А если надо дальний поход замутить?
Августы своим солдатам платили, орлы. Для того, чтоб солдаты с ними далеко ходили. Но те почему-то быстро начали менять неугодных августов. Я плачу наёмникам, это дорого, но они меня слушаются. Потому, что кроме них у меня баронские дружины. И дружины слушаются, в эротическое паломничество не посылают — потому, что у меня наёмники А как нам с вами сформировать новую армию, и чтобы и не платить, по крайней мере много, и чтобы она слушалась?
— Так мы ж говорим, — спокойно начал втолковывать, вновь взяв слово, тавернщик, — что надобно создать не просто ополчение. Оно, вашсиятельство, дальше, знаете как было? При великом цезаре Константине?
Оп-па, тут и имена многих ключевых личностей помнят. Причём в народе, не монахи из пыльных архивов имя извлекли.
— Константин такое дело увидел, — продолжил он, и разделил войска на те, кто сидит на границе и землю защищает, и те, которые из провинции в провинцию на усиление мотаются.
— Лимитанеи и комитатенсы, — добавил помощник бургомистра, закивав. — Лимитанеи селились на границе, и защищали свой дом. И были организованы, и в защите свирепы. И императоров менять им не с руки было — наоборот, им была твёрдая власть нужна. А комитатенсов император перебрасывал, когда очередной набег, где нужнее. Те может и хотели бы императора сменить, но за него лимитанеи выступали.
— А ежели наоборот, лимитанеи хотели свергать — император комитатенсов к себе сманивал, и был в стране порядок.
Мужики снова были неправы, но не стали их одёргивать. Мне важно что из этого получится, а не насколько они правильно анализируют былое.
— Вот и нам надобно сделать… Два легиона, — закончил помощник бургомистра. — И чтобы ни один из них не мог «быковать» и себе больше требовать.
— Лимитанеи у нас — всё графство, — взял слово Олаф. — Степняки до Овьедо доходят. А потому все свободные крестьяне — одновременно ополченцы, лимитанеи. И ежели что — каждый должен своё поселение и свой город оборонять. А вместо комитатенсов сделать несколько летучих отрядов из латной и лёгкой конницы, и разместить в ключевых местах у Кривого Ручья и за ним.
— Но надобно сделать и третий вид легиона, — а это перебил тавернщик, — лимитанеи собственно Лимессии.
Замолчал. Я смотрел на него, мужики смотрели на меня. Подался вперёд, намекая, что слушаю, продолжай.
— Там на фронтирах, вашсиятельство, жизнь не мёд, — продолжил тавернщик. — Суровая жизнь. Людишки есть, полно, и новые бегут и бегут. Степняки уводят, а они всё равно бегут. Ваш батюшка ещё всему королевству заявил: из Лимессии выдачи нет! Любой, за кем нет крови, получает земельный надел и своему сеньору не выдаётся. Как он королевскому совету по столу стучал — всё королевство сказки рассказывало, просто ты, граф, юн был, родился только.
Про этот тезис слышал. Любой беглый в Лимессии становится крестьянином Лимессии. Условия — архимягкие. Феодал как бы я, да виконт Атараиск, как мой представитель, но такой эксплуатации, как за Овьедо, из-за постоянной угрозы орков там нет. А кто-то вообще живёт в вольных хуторах, и хуторяне беглых даже Атараискам не выдают. Житуха опасная, но получше, чем дома. И мои старосты на местах негласный указ имеют — тех, кто на юг бежит — не обижать. Наоборот, помогать. Они кто лично бежит, а кто и семьями. Все сеньоры королевства злятся, но сделать ничего не могут. Конечно, несколько раз легат объявлял охоту на беглых на моих дорогах, помню, как отец тогда злился. Кого поймали — вернули на север, хозяевам. Но нечасто такое было. В остальном, кроме короля, всех сеньоров мы посылаем в эротическое паломничество вне зависимости от титулов и регалий.
Но есть нюанс — беглые крепостные и в Лимессии становятся крепостными. Правда, моими. Отсюда и весь сыр-бор с королевским советом и феодалами всего королевства. Я в их глазах — вор. Они, дескать, налог платят на содержание воинов на границе, а я ещё дополнительно и крестьян ворую. Но проблема в том, что поток беглых не такой и большой, не стоит обольщаться словами народовольцев.
Ах да, тех, кто бежит на север, мои приграничные бароны ловят и вешают. Дорога открыта только в один конец — на юг. К оркам.
— Вот я и разумею, — продолжал тавернщик, а таверна его была на одном из фронтиров, он тему лучше всех знал, — а что если освободить всех крестьян Лимессии? И из них организовать особые, Лимессийские легионы лимитанеев? И дать им полный отвод по налогам. Дескать, вот вам все условия, только границу защищайте.
— Полный отвод — это сильно круто, — покачал я головой.
— Да вот, сеньор граф, — Олаф протянул пергамент, — мы тут прикинули, что ежели брать только косвенные налоги, не так уж и плохо получится. Лимессия убыточна всё равно будет. Но только эти средства не на наёмников уйдут, а на своё ополчение. Которое будет воевать не за сеньора, а за себя и за семьи.
— Оно ведь, вашсиятельство, — а это надвинулся помощник бургомистра, — крестьянин почему плохо воюет? Почему любое ополчение из крестьян разбегается, до поля битвы не дойдя? А зачем ему это надо? Дома хлеб не сеян/не убран. А став свободным, получив ответственность и оружие, они драться станут, что те степные львы!
Всё же молодцы мужики. Не зря ездили. Не зря я решил на местных философов поставить. И ведь это их собственные мысли! Я не при делах! Кажется, я непроизвольно заулыбался, и народовольцы, видя реакцию, расслабились — ждали, что засмею или обругаю.
— А хлеб, который лишний будет, можно у Кривого Ручья пошлиной обкладывать, — продолжил Олаф, сверяясь с пергаментом. Лишнее у вас? Продать хотите? Дык, платите. Без налогов его вам только для себя выращивать дозволяется. По-моему, логично.
— Это мы обдумаем с моим квестором, — кивнул я. — Итак, три вида легиона. Лимитанеи, ополчение и комитатенсы. Так?
— Истинно, вашсиятельство! — в один голос гаркнули народовольцы. Затем, переглянувшись, продолжил самый старший из них летами, тавернщик.
