волнуясь. — Вы можете не делать вид, что ничего не понимаете. Вы не мальчик. Ведь понятно же, что этот Мамедов и есть главный виновник гибели обоих — брата и Ларисы. Вы должны лучше меня это понимать. Он и есть заинтересованное лицо.
Следователь вздохнул:
— Мамедов всю последнюю неделю лежал в больнице. Он приехал из Дагестана и лег на платную операцию в больницу. И никуда из нее не выходил. Персонал больницы подтверждает, что он все время находился в палате.
Круг замкнулся.
Этот Мамедов скорее всего почти ничего не знает. Он — подставное лицо. Так вот они, эти «тайные замыслы» о которых говорил коварный Глостер у Шекспира!
Шмелев не просто соблазнил Ларису и подчинил ее себе. Он не просто убил ее мужа и ограбил семью дочиста. До нищеты, когда она вынуждена была просить у меня взаймы. Он ограбил совсем. Он отнял все, даже квартиру.
Теперь понятно стало, отчего труп Васи был так изуродован. Его пытали, чтобы он подписал эту самую дарственную.
А потом осталась Лариса, прописанная в этой, уже подаренной квартире… Сказать обо всем этом следователю? И что он станет делать?
Все же я сказал ему:
— Вы понимаете, что кто-то был заинтересован в том, чтобы они оба исчезли — брат и его жена. Убили их те, кто был заинтересован. То есть те, кто получил квартиру и ценности.
Я рассказал о том, какие ценности были у брата.
— Примерно какова цена этих вещей? — поинтересовался следователь, крутя карандаш в руках.
— Брат говорил мне приблизительно, что миллионов триста, — ответил я.
— Немного по нынешним бандитским меркам, — сказал следователь. — Но все же достаточно, чтобы бандиты могли заинтересоваться. Я имею в виду серьезных бандитов… У вас есть подозрения на кого-нибудь?
— Я питерских бандитов не знаю, — ответил я. — Это уж скорее по вашей части.
— Я-то их знаю, — усмехнулся следователь. — Но у меня нет фактов. Вот ведь беда.
— Беда, — согласился я. — А как вы обнаружили, что она убита?
— Ну, не все же такие молчуны, как вы, — ответил следователь. — Есть люди, которые не носят в себе свои мысли и подозрения. Они приходят и делятся своими размышлениями. И тем самым помогают следствию.
Вот как…
— Кто же эти люди? — спросил я. — Очень интересно. Такая сознательность в наше время…
— Достойна похвалы, — перебил меня следователь, как бы закончив мою ироническую фразу.
Потом он сказал, закурив свою «Мальборо»:
— Это был друг покойного вашего брата. Он пришел сюда и рассказал откровенно о некоторых своих подозрениях. И мы решили навестить вдову убитого Ларису Михайловну. Приехали, а ее дома нет. Не открывает день, ночь. На звонки не отвечает… Вскрыли квартиру, а она лежит, в прихожей, задушенная.
— Чем? — спросил я.
— Что — чем? — переспросил не понявший моего праздного интереса следователь.
— Чем задушена?
— А, вы об этом… Галстуком. Галстук можете посмотреть — вы его не узнаете? — Следователь показал мне пестрый модный галстук, достав его из сейфа. Галстука я не узнал.
— Это не ваш? — усмехнулся следователь.
Я поморщился:
— Мы же выяснили этот вопрос. Я уехал к себе домой. Меня не было в Питере. Я не мог тут никого душить.
— Ее задушили восемнадцатого числа вечером, — объяснил следователь. — Так что это могли быть и вы. Задушили и поехали на вокзал. Почему бы и нет?
— Действительно, почему бы и нет? — Сказал я. — Только мне-то зачем это нужно?
Это был тупик. Мы помолчали.
— Я пойду, если у вас все, — сказал я наконец.
— Подпишите вот здесь, — сказал следователь скучным голосом. — Проверьте, все ли правильно и подпишите. И можете идти.
Я подписал и спросил:
— Я могу ехать домой? А то у меня там спектакль «горит»…
— Вы мне это уже говорили по телефону, — ответил следователь. — Ладно. Можете ехать. Хоронить Ларису Михайловну будете?
Я задумался. Надо бы, конечно…
— Я потому спрашиваю, — сказал следователь, — что кому отдавать тело-то? Адрес ее других родственников мы не нашли.
— Вы и не искали, — чуть было не сорвалось у меня с языка, но я промолчал. Следователя и так было жалко. Хоть он и курит «Мальборо», а все равно у него собачья работа…
— Я вам позвоню, — сказал я. — С похоронами я, право, не знаю… У меня столько дел дома. Лучше я поищу адрес ее родителей.
— Как хотите, — согласился следователь. — Вы не обязаны. Просто, сами понимаете, похороны за казенный счет… Это такое дело…
Да, суровые времена пошли, подумал я в очередной раз. Сидят два приличных человека в галстуках и торгуются, кому платить за похороны убитой женщины… А с другой стороны, лишнего миллиона у меня тоже нет. Нету его у государства, и нет его у меня. Для брата я бы нашел, а для предавшей его Ларисы…
— Я вам еще позвоню, — сказал я классическую фразу растерянности и нежелания решать проблему. И ушел.
Куда идти? Ветер немного стих, Нева успокоилась и только крупная рябь колебала ее поверхность. Выглянуло солнце и купол Исаакия перестал быть тусклым. Теперь он горделиво возвышался над городом.
Исаакиевская площадь напоминает Трафальгарскую в Лондоне. Они создались по одному принципу. В центре — пустое место, где стоит памятник искусства. Там гуляют люди, смотрят, фотографируются.
А вокруг этого островка — со всех четырех сторон мчатся машины, автобусы. Тут уже деловая жизнь. Островок и вокруг асфальтовая гладь…
На всякий случай я пошел в сторону метро, к Невскому. Хотя я еще не знал, куда ехать. Только у метро я догадался, что нужно позвонить Борису. Он все же второе после меня заинтересованное лицо… Правда, непонятно, почему… Может быть, он просто хороший человек?
Такое ведь тоже случается, правда, в последнее время все реже. Но совсем сбрасывать со счетов нельзя.
— Это вы? Уже приехали? — сразу спросил меня Боря, едва только услышал в трубке мой голос.
— Можно с вами встретиться? — спросил я его в ответ без всяких предисловий. Мне уже была ясна степень его участия в этом деле.
— Конечно, я вас ждал, — ответил Боря. — Я был уверен, что вы позвоните мне. Приезжайте прямо сейчас, если вы можете.
— Если я уже смог приехать в Питер, то к вам точно смогу добраться, — ответил я и повесил трубку.
За полчаса я добрался до его дома.
— Проходите, — сказал Боря, он был все в том же рабочем наряде, видимо опять что-то мастерил.
— Это вы приходили в милицию со своими подозрениями на Ларису? — спросил я его сразу.
— Ну да, — ответил он. — Я узнал, что вы уехали. Понял, что вас эта проблема не волнует. И решил,
