Кто посмел? Какой идиот отдал такой приказ?
Ева подошла к нему вплотную и взяла его за руку. Фюрер, казалось, не заметил этого жеста, в упор смотря ей в глаза.
– Я не знаю, милый… Ко мне прибежала его подруга, вся заплаканная, в истерике… Сказала, что он, якобы, пьяный, ночью подрался с патрулём и его сегодня арестовали эсэсовцы.
Она сжала его руку, стремясь усилить свои слова, но сделала только хуже. Гитлер только сейчас заметил что Ева держит его за руку и тут же выдернул её.
– Подрался с патрульными? Да ещё и пьяным?! Это чёрт знает что! Мои охранники тщательно отобраны, каждый из них образец национал-социализма для любого немца в Рейхе, а тут какой-то пьяный дебош? Позор!! Какой пример он подаёт другим? – разбушевался фюрер, встал из-за стола и начал нервно ходить по кабинету.
– Мой фюрер… – попыталась сказать Ева, но Гитлер её не слушал. Брызгая слюной от ярости и энергично тряся кулаком, фюрер метался вокруг стола, давая выход своему раздражению. Девушка прекрасно знала что её Адольф был убеждённым трезвенником и очень не любил пьяных. Впрочем, такое отношение у него было и к курящим. Вдобавок ко всему он был ещё и вегетарианцем, отчего завтраки, обеды и ужины для тех кто любил мясо, часто превращались в досадную неприятность и нудную обязанность. Пришлось ждать минут пять, пока Гитлер не выдохся и не уселся заново за стол.
– Адольф, ты можешь помочь ему? Пожалуйста! – самым нежным голосом попросила она, глядя ему прямо в глаза.
– Помочь ему избежать заслуженного наказания? Ни за что! – отрубил он, хлопнув ладонью по столу, отчего Ева невольно вздрогнула.
– Но, мой фюрер… Если он окажется в тюрьме и ты лишишь его своей защиты, то герр Гиммлер может захотеть узнать про письмо… – высказала она только что пришедшую ей в голову мысль и тут же захлопнула рот, боясь что опять сболтнула не то.
Глаза Гитлера расширились. Ева поняла что про такую возможность её Адольф, в запале ярости, забыл, и теперь пытается осмыслить такую вероятность. Фюрер погрузился в раздумья, смотря пустым взглядом вперёд. Девушка не мешала ему, пытаясь понять что дальше говорить. Наконец, он очнулся от своих дум и взглянул на неё.
– На этот раз ты сказала умную мысль, Ева… – произнёс фюрер. – Такая возможность действительно есть. Нельзя этого допустить, слышишь? Генрих ни в коем случае не должен узнать от него про содержимое письма. И от тебя тоже, поняла? – суровый, даже угрожающий взгляд уткнулся в неё.
Испуганная Ева судорожно кивнула. В такие моменты фюрер был страшен, и она старалась как можно меньше доводить его до такого состояния, а если это случалось, то сидела тихо, как мышка, либо вообще уходила подальше.
Побуравив её взглядом, Гитлер крикнул:
– Гюнше!
Дверь тут же открылась, и в кабинет вошёл громила-адъютант.
– Слушаю, мой фюрер!
– Немедленно узнай где держат арестованного сегодня днём оберштурмфюрера Гюнтера Шольке из батальона охраны моего имени! Пусть освободят его и он срочно явится ко мне! Подготовь приказ, если он понадобится. Всё!
– Я понял, мой фюрер! – отозвался Отто и исчез за дверью.
– Спасибо тебе, Адольф! Я знала что ты поможешь и не сомневалась в тебе! – поцеловала его в щёку Ева с улыбкой на лице.
– Я освободил его только из-за того что он может проболтаться о письме в руках Генриха, а вовсе не из-за жалости… – пробурчал Гитлер. – Жалость, сострадание, доброта… Это всё химера и ненужная чепуха! Надо отбросить эту чушь и поступать так как требует долг перед страной и расой!.. – Снова завёлся фюрер и пустился в пространные рассуждения о неполноценных людях, странах и расах..
– Я тогда, пожалуй, пойду, милый? Не буду отвлекать тебя… – сказала Ева после того как фюрер успокоился. Странно, раньше она ценила каждую минуту которую проводила с ним, а теперь не испытывает особого желания часто быть с ним. Неужели это из-за Гюнтера? Нет, вряд ли… Наверно, что-то другое.
– Да, Ева, ты права… У меня много дел. Я скажу тебе когда буду свободен… – ответил он.
– Удачного дня, дорогой! – улыбнулась она и вышла за дверь. Гюнше на посту не было, видимо, всё ещё хлопотал за Гюнтера. Вместо него стоял другой адъютант, смутно знакомый ей. Он кивнул ей и закрыл за Евой дверь. Тяжесть на сердце, появившаяся при известии о беде с Гюнтером, бесследно пропала и Ева настоятельно почувствовала, что надо как-то расслабиться. Да и этой Лауре тоже. И у неё определённо были мысли как это сделать. Она уже отошла от кабинета, когда вспомнила кое-что важное. Девушка подошла к новому адъютанту и попросила:
– Скажите, пожалуйста, оберштурмфюреру Шольке, когда он появится, чтобы перед уходом зашёл в мою комнату. Это очень важно! Хорошо?
– Я ему передам, фройляйн Браун! – снова кивнул тот.
– Спасибо вам! – поблагодарила она и пошла в свою комнату, к гостье. Да и познакомиться с ней получше не помешает, всё-таки, каким-то образом, они стали друг другу ближе..
Гюнтер Шольке.
Пробуждение было ужасным. Чьи-то грубые руки крепко вцепились в его тело и с размаху сбросили с кровати на пол. Гюнтер, абсолютно не готовый к такому способу подъёма, больно ударился головой, спиной и локтями, зашипев от боли. Пока он пытался прийти в себя и справиться с раскалывающейся головой, его перевернули на живот, схватили за руки, подняли и куда-то потащили.
Гюнтер ничего не соображал, всё было как в тумане. Сквозь муть в глазах промелькнула Лаура с испуганным лицом, офицер… А потом, когда его засунули в машину, он отключился.
Снова очнулся он в камере, после того как кто-то облил его холодной водой. Застонав, Гюнтер неловко попытался встать, одновременно проведя рукой по лицу чтобы стереть с него воду.
– Встать, свинья! – прогремел над ним голос, заставив сморщиться от боли в голове. Внутри неё словно поселилась целая гильдия кузнецов, у которых начался час пик в работе… С усилием приоткрыв глаза, он с трудом разглядел стоявшего рядом с ним какого-то офицера СС, звание его мешал рассмотреть похмельный туман в голове. Тот презрительно морщился, глядя на него, закрыв лицо носовым платком. Увидев, что
