Оно вонзило когти в землю. Хлопнуло крыльями.
И огляделось, как будто не совсем понимая, где враг. Хозяева исчезли. Бросили его.
Но в глазах его Тилар увидел вдруг не только растерянность.
Боль.
Которую причиняли не раны.
— Перрил…
При звуке этого имени демона словно отбросило порывом ветра. Отпрыгнув, он снова зашипел, растопорщил крылья. Как будто собрался улететь.
— Ты поэтому вернулся? — тихо спросил Тилар, приближаясь с клинком наготове. — Зверь в тебе хочет бежать. Но что-то тебя удерживает.
Тот взвыл — страдальчески, горько, разрываясь меж велением инстинкта и памятью.
— Перрил…
Ответом было глухое поскуливание.
Да, поэтому он и вернулся… Тилар поднял Ривенскрир. Блеснул клинок, демон зашипел, хлопнул крыльями. Яростно хватил воздух когтистыми лапами.
Но не двинулся с места. Вновь жалобно заскулил.
Напуганный.
Измученный и страдающий.
Не человек и не зверь, не знающий, какому из начал повиноваться.
Тилар понимал, чего он хочет. Видел это в его глазах. Перрил боролся сейчас с животным инстинктом, повелевавшим бежать или сражаться. Держался одной лишь волей, еще оставшейся в его уподобленном теле, умоляя о той же доброте, какой Тилар одарил бродяг.
О милосердном клинке.
Надолго его сил хватить не могло.
Тилар знал, что Перрилу нужна его помощь — в этой последней битве, последней смерти, последнем освобождении. Но, пролив уже столько крови сегодня, он колебался. И это было самым жестоким его деянием.
За спиной Тилара загромыхали механизмы — к берегу причалил вернувшийся флиттер.
Внезапный звук этот испугал монстра. Раскинув крылья, он метнулся вверх — готовый бежать, затеряться в окраинных землях, жить отныне в вечном ужасе.
Тилар бросился вперед, но расстояние меж ними оказалось слишком велико даже для теней.
Он нанес удар — и промахнулся.
Зато не промахнулся другой.
В грудь демона, едва успевшего подняться в воздух, вонзилось огненное копье, прошло сквозь сердце.
Он взвыл в последний раз, из пасти вырвался язык пламени. Крылья опали, и наземь рухнула бесформенная груда дымящейся плоти.
Наружу выкарабкался Щен. Весь в черной крови. Тряся шипастой гривой, сверкая глазами.
К Тилару подбежала Дарт — с обсидиановым ножом в руке, подобранным в доме певиц. Другая рука ее была окровавлена.
Тилар опустился возле своего друга на колени.
Глубочайшее горе внезапно охватило его. Он выронил меч, закрыл лицо руками. Боль была так сильна, что на глазах выступили слезы. Сердце жгли двенадцать имен. А может, сознание того, что эта, последняя, смерть наступила не от его руки.
Именно эта.
Которая спасла друга.
Дарт встала на колени рядом. Тронула его за плечо.
— Я… верно поступила? Я не знала…
Он сглотнул комок в горле, взял ее за руку.
— Все верно, Дарт… вернее не бывает.
Глава 24 ПОСВЯЩЕНИЕ В РЫЦАРИ
Катрин, сидя в седле, изнемогала от зноя. Середина лета, а на ней сапоги до колен, плащ поверх богатого наряда. Предстояло еще накинуть капюшон и поднять масклин — когда посольство тронется по главным улицам Чризмферри…
Сбруя ее лошади была изукрашена серебром — под стать застежке плаща и знаку отличия старосты.
Геррод, тоже верхом, держался рядом.
— Кажется, вот-вот отправимся.
Он явно чувствовал себя неловко. Ерзал в седле, поправлял поводья.
Поверх бронзовых доспехов его сверкала подвеска смотрителя.
Таковы были теперь их должности — староста и смотритель цитадели Ташижан.
В изгнании.
Катрин огляделась по сторонам. За прошедшие две луны сделано было много, не верилось даже, что прошло всего шестьдесят дней. Для возведения нового Ташижана Тилар отвел им Блайт, нежилую, разоренную часть Чризмферри, которая находилась не слишком далеко от его кастильона. И место это оказалось вполне благоприятным для того, чтобы пустить корни, — земля, долгие годы остававшаяся под паром. Теперь в Блайте полным ходом шли расчистка, снос и строительство. Будущая крепость постепенно обретала форму — высился остов из балок, подрастали каменные стены, раскидывались вокруг вспаханные поля.
Новый Ташижан — на новом месте, на новом фундаменте.
Некогда Аргент предложил посвятить регента в рыцари с целью объединить Первую землю, сблизить Ташижан и Чризмферри. Теперь они стали близки как никогда — и по расстоянию, и по духу.
Невеликая награда — за всю пролившуюся кровь.
Застоявшийся Камнепад нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
Катрин, успокаивая, похлопала его по шее.
Верхом на этом коне она выводила уцелевших из развалин. Об этом уже сложили песни. На тридцать лиг растянулись по дороге фургоны, всадники, пешие. Катрин могла бы улететь на флиппере. Но она хотела быть с людьми… ей нужно было оставаться с ними.
Она вспомнила последнее утро в Ташижане. Ураган стих на рассвете. Еще рушились с грохотом стены, но выжившим больше не грозила смерть. Тилар уничтожил источник темной Милости, лорд Ульф утратил силу. Открыв ворота, они вышли и увидели кругом одни развалины. Груды камня вместо башен и крепостных стен. Стояла только Штормовая — и то благодаря сковавшему ее льду, который таял уже под лучами солнца.
Некогда гордая цитадель обратилась в руины. В последний раз Катрин смотрела на Ташижан с вершины холма. На глазах у нее Штормовая башня медленно уступала — догорали внутри, сжигая защитную алхимию, костры, солнце плавило лед — и обрушилась наконец с громовым грохотом, взметнув гигантское облако пыли, погребая под собой уровни мастеров. Тогда Катрин отвернулась от Ташижана, ставшего обителью призраков. Возможно, когда-нибудь его отстроят заново. Но пока рыцари теней нуждались в ином пристанище.
Впереди запел рог.
— Пора? — спросил Геррод.
Она кивнула.
— Нельзя же опоздать на посвящение, которого мы ждали так долго.
Катрин пришпорила жеребца, направила его по тропе меж высоких штабелей досок и камня. Со всех сторон слышались крики и смех, стук молотков и зубил.
Геррод пустил своего коня рядом. Сказал:
— Вновь Ташижан в изгнании идет парадом по улицам Чризмферри.
— Вновь?..
Он указал кивком головы вперед, на временно установленные ворота.
— Тут каждый день шествуют процессии наших плотников и каменщиков.
