Эва понемногу приподнялась на локте, очень медленно и осторожно, так что Пайк не должен был этого заметить. В ее уме зародилось чудовищное подозрение.
— Я это понял только тогда, — продолжал Пайк, — когда просмотрел в публичной библиотеке все газеты и журналы за тот период. Октябрь сорок третьего года. Наводнение в Холлоу-Бэй светилось на всех первых страницах, несмотря на то что война еще продолжалась. В конце концов, шестьдесят восемь человек утонули либо погибли от стихийного бедствия, а сама деревня была почти полностью разрушена. Но самым трагическим событием, как утверждали все газеты, стала гибель одиннадцати сирот, эвакуированных из Лондона ради их безопасности. Одиннадцать детей, бывших под опекой Августуса Криббена. — Пайк кивнул в ответ на собственные мысли. — Это и стало для меня ответом, напечатанным черным по белому на всех первых страницах общенациональных изданий. Вот такая трагическая ирония судьбы! Детей отослали в спокойную часть страны, потому что Лондон в военное время был слишком опасен! Да… Тела двоих эвакуированных так и не нашлись, и предполагалось, что их унесло в море водами подземной реки, протекающей под домом. Что ж, такое предположение было вполне естественным. Никто не знал, разумеется, что тело Стефана сброшено в колодец раньше и что я скрылся в Лондоне.
Эва и Лорен к этому моменту уже почти сидели на ступенях, но страх Эвы все нарастал. Однако она опять заставила себя говорить нормальным, спокойным голосом:
— Но я до сих пор не понимаю, какое отношение все это имеет к нам. — Она сказала так, несмотря на то что ее подозрения превратились в уверенность.
Пайк внезапно шагнул к ним и с силой ударил тростью по голым доскам маленькой площадки. Мать и дочь вздрогнули.
— Неужели тебе не ясно? — возбужденно произнес Пайк. — Неужели ты не поняла, после всего, что я рассказал? Одиннадцатый ребенок должен быть отдан, но это не обязательно должен быть я! Это может быть другой ребенок!
Потрясенная тем, что ее подозрения вылились в слова, Эва прижалась спиной к ступеням. Лорен крепко сжала руку матери.
Пайк наклонился к ним, зловеще, угрожающе, но его голос звучал по-прежнему вежливо.
— Когда я прочитал историю в местной газетенке о том, что в Крикли-холле появляется привидение и двое детей, незаконно проникших в дом, утверждали, будто видели призрак обнаженного мужчины, я понял, что дух Августуса Криббена вернулся в Крикли-холл… а может быть, он никогда и не уходил отсюда! В газетной статье сообщали, что дом снимает некая семья, родители и двое дочерей, одной из которых двенадцать лет. Двенадцать — ровно столько, сколько было мне в сорок третьем году. Ничего лучше и придумать нельзя! — Безумие в глазах Пайка вспыхнуло пугающе ярко. — Явления Августуса в последнее время стали более частыми, более сильными, и я наконец понял почему. Пришла пора завершения его великого дела!
— Мамуля… — заговорила было Лорен, но быстрое бормотание Пайка заставило ее умолкнуть.
— Лорен может заменить меня, неужели ты не понимаешь? Я был его любимчиком, но знаю, он примет другого ребенка вместо меня. Я уверен, он одобрит мое подношение. Августус получит одиннадцатого ребенка, и я наконец стану свободным!
Эва не смогла промолчать.
— Вы совершенно безумны. Вся эта история — чистое безумие. Полиция найдет вас. Лили расскажет им, что вы были здесь и напали на нее. Они запрут вас в сумашедший дом на всю жизнь.
Пайк хихикнул.
— Да какая разница, если я избавлюсь от призрака? Может быть, даже кошмары прекратятся, когда все кончится. — Его лицо чудовищно исказилось. — Я готов подчиниться обстоятельствам… да в конце концов, что плохого в том, чтобы обо мне заботились в сумашедшем доме? Они ведь заявят, что я ненормальный, так? А я буду играть в ту же игру, в которую, уверен, все эти годы играла Магда Криббен.
Пайк выпрямился и улыбнулся, явно довольный собой. Потом отступил на шаг назад и прислонился спиной к перилам галереи.
— Знаешь, я ведь ожидал, что твой муж будет сегодня дома, — сказал он. — И я намеревался добиться от него разрешения остаться тут на всю ночь, чтобы следить за оборудованием которое собирался расставить по всему дому. А убедившись, что все заснули, я бы вытащил Лорен из постели и отнес в подвал. Завершив свое дело, я бы потихоньку ушел.
— Нет, вас не отправят в психиатрическую больницу, — холодно произнесла Эва. — Вы сгниете в тюрьме.
— Не думаю.
— Я не позволю тебе забрать моего ребенка! — закричала Эва с вызовом, но она при этом была испугана, как никогда в жизни, испугана даже больше, чем в тот день, когда пропал Кэм, если только такое возможно. Впрочем, тогда ведь у нее оставалась надежда.
Ответ Пайка оказался полностью лишен логики и прозвучал настолько любезно, что Эва содрогнулась с головы до ног. Он сказал:
— Но, Эва, мне ведь нужна только одна из твоих дочерей!
Именно в этот момент у Эвы не осталось уже никаких сомнений в том, что этот человек абсолютно безумен, что с ним не имеет смысла говорить с точки зрения разума, а это было куда более опасно.
Молния ослепительно сверкнула прямо напротив окна, и почти мгновенно следом за ней грохнул раскат грома, отвлекший внимание сумасшедшего.
— Беги, Лорен, беги! — закричала Эва, и они обе стремительно вскочили на ноги.
Эва подтолкнула дочь в спину, чтобы помочь ей поскорее взбежать вверх по ступеням. Но Пайк, хотя и удивленный их внезапным порывом, оказался быстрее. Еще до того, как затих гром, он развернул свою трость изогнутой рукояткой от себя и быстро наклонился вперед. Он снова поймал Эву! Он зацепил ее тростью за лодыжку, и она упала, ударившись грудью и одним локтем о край верхней ступени.
— Хочешь испытать боль, Эва? Я могу сделать тебе больно! — проревел Пайк.
Визг Лорен отскочил от стен, потолка и каменного пола. Девочка остановилась и повернулась к матери, чтобы помочь той встать.
— Оставь меня! — закричала на нее Эва. — Беги, скорее беги отсюда!
Но Лорен отказалась бросить мать. Она подсунула руку под плечо Эвы и отчаянно пыталась поднять ее.
Трость Пайка взметнулась и ударила Эву по спине так, что женщина снова распласталась на лестнице.
Она наполовину развернулась и лягнула Пайка, ее нога угодила ему точно в живот. Он чуть было не полетел назад, но каким-то чудом удержал равновесие. Лишь слегка задохнувшись, он снова поднял свою тяжелую трость.
Эва высвободилась из рук Лорен и повернулась лицом к Пайку, чтобы защищаться. Но слишком поздно: трость опустилась, ударив Эву по голове. Она упала на спину и как сквозь туман услышала и крик Лорен, и другой, тоненький голосок… голос Келли, визжавшей с галереи:
— Отстань от моей мамули!
Эва перевернулась на живот и попыталась встать на руки и колени, но трость тут же ударила ее сзади по плечу — и все исчезло.
* * *
