— Мне надо поставить это в вазу. — Питер показал брату охапку цветов.
Рэнди похлопал его по ягодицам.
— А я и не знал, что у тебя такие наклонности.
Питер хотел выругаться, но вовремя вспомнил, что в комнате находится отец.
— Я подойду через минуту, — пообещал он.
Когда все вышли, Декер плюхнулся на диван и воскликнул:
— Господи, как же хорошо, когда тихо!
Однако насладиться покоем он не успел. Входная дверь открылась.
— Синди! — удивился Декер.
— Привет. — Девушка посмотрела на цветы. — Какие красивые. Это мне?
— Вообще-то их принесла Мардж... — осторожно начал лейтенант.
—Да ладно, я шучу, пап, — сказала Синди и, заметив на лице отца выражение озабоченности, добавила: — У тебя какой-то затравленный вид.
Декер ничего не ответил. Синди взяла из его рук букет.
—Давай я поставлю цветы в вазу, — предложила она.
— Это было бы здорово, — заметил Декер, усиленно моргая покрасневшими от недосыпа глазами. — Кажется, у меня опять начинается.
— Что начинается? — не поняла Синди.
— Глаза жжет. Из-за этого я чувствую себя не в своей тарелке. — Декер сфокусировал взгляд на дочери. — Я думал, ты сегодня будешь у матери.
— Они идут на обед к какой-то ее подруге. В шесть часов. Я обещала к шести вернуться.
— Она знает, что ты поехала сюда?
— Думаю, да. Но она проявила деликатность и не стала выяснять, куда я собралась.
— Это делает ей честь.
Декер внезапно крепко обнял дочь и так же резко отстранился.
— Что это было? — с улыбкой спросила Синди.
— Благодарность за то, что ты у меня такая, какая есть. За то, что ты мне так помогла.
— Жаль, что я не сумела сделать больше, — сказала Синди, смущенно отвернувшись.
— Ты сделала очень много. Мы провели удачную облаву.
— И что теперь будет с Кэри?
— Ему светит от десяти до двадцати пяти лет. Но через четыре с половиной года его могут отпустить под честное слово.
— Что за бред! — вскричала Синди.
— Все-таки это не просто шлепок по попке, — пожал плечами Декер. — У меня бывали и более вопиющие случаи.
— Если учесть, какими делами он занимался, это просто издевательство над правосудием и справедливостью.
— Мы не можем судить людей без доказательств, основываясь лишь на интуитивном чувстве справедливости. Поработав пару месяцев на улице, ты это поймешь. — Декер с усилием сглотнул. — Я очень горжусь тобой, Синди. Ты замечательная дочь, прекрасный человек, и из тебя получится очень хороший полицейский.
— Ради бога, не надо, — пробормотала Синди, и глаза ее наполнились слезами.
— А вот свои водопроводные краны ты должна научиться контролировать, — засмеялся Декер.
— Я знаю, знаю. — Синди вытерла глаза. — Это просто ужасно.
— В этом нет ничего ужасного, — мягко возразил Декер и поцеловал дочь в щеку. — Но плаксивость — нежелательное качество для полицейского.
— Ладно, пойду поставлю цветы в воду.
— Не забудь поздороваться с бабушкой.
— А что, бабушка здесь?
— Здесь. И Рэнди здесь, и Лурин, и твои кузены. Они играют в футбол на улице. Почему бы тебе к ним не присоединиться?
— Пожалуй, я лучше поболтаю с бабушкой.
Оба рассмеялись. Синди, привстав на цыпочки, поцеловала отца.
— Я люблю тебя, папа.
— Я тоже тебя люблю.
Синди шутливо ударила Декера по голове букетом и отправилась на кухню. Декер снова остался один. Глубоко вдохнув, он медленно выдохнул, затем еще раз, еще...
В это время зазвенел дверной звонок.
Бормоча себе под нос ругательства, лейтенант распахнул дверь и застыл на пороге, выпучив глаза от изумления.
Затем он заключил нежданного гостя в свои медвежьи объятия, стараясь, однако, не стискивать его слишком сильно, поскольку тот был худ, словно тростиночка, отчего его спортивного покроя пиджак висел на нем как на вешалке. Волосы гостя были заплетены в тугую косичку, от аккуратно расчесанной бороды исходил запах хвои.
Дождавшись, когда Декер наконец отпустит его, Авель тяжело оперся на трость.
— Ты выглядишь на миллион долларов, — сказал он.
— Такой же зеленый, но немножко помятый, — пошутил лейтенант. — Просто глазам своим не верю! Чем обязан? Ты пришел клянчить праздничную еду или с какой-нибудь другой целью?
— Скорее с другой.
Декер внимательно взглянул на старого друга.
— Что случилось? У тебя какие-нибудь проблемы?
— На этот раз нет, — улыбнулся Авель. — Между прочим, я тут как-то даже поработал немного. Нашел себе временную работенку, знаешь ли.
— Правда? И чем же ты занимался?
— Ты что-нибудь слышал о турнире теннисистов-инвалидов, который проводился пару недель назад?
— Конечно, — ответил Декер, стараясь ничем не выдать охватившего его волнения. — Он проводился в целях сбора средств для родственников жертв трагедии в ресторане «Эстель».
— Верно. Жуткое было побоище, а?
— Жуткое — это, пожалуй, подходящее определение. — Декер с любопытством взглянул на друга. — А какое ты имеешь отношение к теннисному турниру?
Авель постучал по своему протезу.
— Понимаешь, я узнал, что организаторы нанимают в обслугу инвалидов. Ну и решил, что на этом можно без особого напряга подзаработать несколько монет, да еще и поесть от пуза. Эта женщина... Жанин Гаррисон... она устраивала один прием за другим. Конечно, нас, то есть обслугу, туда не приглашали. Но жратвы оставалось уйма. Ее любимчик, Уэйд Энтони, на следующий день обязательно что-нибудь приносил нам.
— Очень любезно с его стороны.
— Да. Если бы не он, Жанин просто выкидывала бы все на помойку. Интересная она дамочка.
— Это верно.
— И вдобавок красивая.
— Да.
— Вообще-то я пришел к тебе как раз из-за нее, док, — сказал Авель, поглаживая бороду.
Последовала очень долгая пауза.
— Вот как? — наконец откликнулся Декер. Авель, тяжело опираясь на трость, перенес вес тела с одной ноги на другую. Декер хлопнул себя по лбу.
— Господи, о чем я только думаю!— воскликнул он. — Проходи и садись.
— Ничего, все в порядке. Дай я только облегчу душу... расскажу тебе кое-что про эту Жанин. Знаешь, на обслуживающий персонал обычно не особенно обращают внимание. Некоторые думают, что у тех, кто работает руками, попросту нет мозгов. Такие люди говорят в твоем присутствии, не стесняясь, словно тебя и нет, — прекрасная возможность узнать кое-что интересное, особенно когда они спорят или ссорятся.
