удивительно, что и при жизни Геродота Ахемениды продолжали удерживать Дориск. Ксеркс во всеуслышание объявил, что Максам у него лучший сатрап, и с тех пор ежегодно посылал ему богатые дары. Впоследствии Артаксеркс I продолжал посылать ценные подарки потомкам Максама (Herod. VII, 106). Персидские цари умели ценить храбрость и преданность своих подданных.
Кимон же заслужил искреннее восхищение афинян своими воинскими подвигами. Стратег получил такие почести, каких не удостаивались ни его отец Мильтиад, ни Фемистокл. Плутарх, рассуждая о том, почему так получилось, приходит к выводу, что если раньше афиняне только оборонялись, то теперь, под командованием Кимона, они сами начали отбирать земли у персидского царя.
В 476 г. до н. э. стратег провел еще одну успешную операцию по захвату острова Скирос. В этот раз его противниками были не персы, а племя долопов, проживающее на острове и промышлявшее морским разбоем. Кампания была молниеносной, войска Кимона, не встречая серьезного сопротивления, быстро захватили Скирос и изгнали с него долопов. На их землях поселились афиняне. Таким образом, с именем афинского стратега оказались связаны новые афинские колонии в Эионе, Амфиполе и на Скиросе. Недаром Диодор Сицилийский пишет о том, что именно Кимон распределял землю на наделы колонистам (XI, 60). При этом полководец умудрился заработать солидный политический капитал, объявив о том, что нашел на Скиросе могилу легендарного афинского царя Тезея. Давным-давно победитель Минотавра был подло убит на этом острове, и теперь, после стольких лет, его останки возвращались на родину.
Следующим военным предприятием Кимона стало изгнание регента Павсания из Византия в 471 г. до н. э., о котором уже упоминалось выше. У Плутарха (Cim. 9) и Полиэна (I, 34, 2), есть рассказ о том, как Кимон и союзники делили добычу. Поскольку эллины выразили доверие афинскому стратегу и попросили его разделить все по совести и справедливости, то он поступил следующим образом. На одной стороне площади он поставил захваченных в плен голых персов, а на другой стороне велел свалить в кучу их одежды, украшения, оружие и доспехи. После чего предложил союзникам выбирать, что они хотят взять себе – пленников или их добро. У эллинов глаза разгорелись, и они охапками потащили пурпурную одежду и кафтаны персов, их браслеты, ожерелья, цепочки и воинское снаряжение. Кимон только посмеивался в ответ на насмешки союзников, говоривших, что афиняне берут себе «нагие тела мало привычных к труду людей». Но смех сразу прошел, когда в Византий из Лидии и Фригии потянулись родственники пленных персов и стали за большие деньги их выкупать. Кимон успевал только деньги пересчитывать и раскладывать их по ящикам. Вскоре у стратега скопилось столько денежных средств, что он в течение четырех месяцев мог самостоятельно содержать флот, а значительное количество золота осело в казне афинян. Теперь уже афинские воины и моряки смеялись над союзниками.
Тот факт, что в Византии было захвачено в плен так много персов, не должен вызывать удивление. Как уже говорилось, без помощи персидского царя у Павсания не было никакой возможности удержаться в этом городе, поскольку он действовал не как представитель Спарты или командующий эллинской армией, а как частное лицо. Теперь у него не было под рукой крупных воинских контингентов. И взять их было негде, а одна триера, на которой Павсаний прибыл с Пелопоннеса, не в счет, с ее экипажем Византий не удержишь. Вот и появились в городе и его окрестностях персидские отряды; данный факт логично укладывается в схему взаимоотношений регента с Ксерксом и Артабазом. И афиняне не просто так обратили внимание на Византий, их встревожил Павсаний не сам по себе, а то, что он становился проводником влияния Ахеменидов в регионе. Поэтому концентрация персидских войск в Византии вызвала ответную реакцию со стороны Афин. Отсюда и поход Кимона.
* * *
Как военачальник Кимон большое внимание уделял подготовке личного состава. По словам Плутарха (Cim. 11), он сажал афинян многочисленными отрядами на корабли и закалял в походах, где моряки и воины получали хорошую военную подготовку. Также стратег усовершенствовал триеры, построенные Фемистоклом. Если раньше крытая палуба была только в районе носа и кормы, то теперь вдоль бортов были сделаны мостки для передвижения стрелков и гоплитов. Увеличилось количество воинов морской пехоты на борту, но сама триера стала более тяжелой и соответственно менее маневренной.
В начале 469 г. до н. э. Кимон повел флот из 200 триер к берегам Малой Азии. Стратег действовал молниеносно, высаживая на берег десант и захватывая вражеские города и крепости. Одни из них были взяты силой оружия, другие предпочли сдаться на почетных условиях, а в некоторых ворота открыли проживающие там эллины. Согласно сообщению Фронтина (III, II, 5), во время боевых действий в Карии Кимон незаметно подошел к какому-то городу и ночью приказал своим воинам поджечь находившуюся за пределами крепостных стен священную рощу вместе с храмом Артемиды. Мысль о том, что он совершает святотатство, нисколько не смутила бравого вояку – для него на первом месте было дело, а потом все остальное. Когда горожане выбежали из городских ворот и стали тушить пожар, Кимон спокойно ввел свои войска за линию укреплений и без боя занял город. Заключительным аккордом борьбы за Карию стало вступление союзных войск в город Книд, после чего стратег перенес войну на территорию соседней Ликии.
Действуя больше убеждением, чем силой, Кимон переманил на свою сторону многие ликийские города. Персидские гарнизоны отовсюду изгонялись, и стратег продолжал победное шествие. И только Фаселис не открыл ворота перед победоносным полководцем. И хотя в городе проживали эллины, тем не менее они решили сохранить верность Ахеменидам. Кимон страшно разозлился, посчитав такое поведение предательским, и велел войскам разорить окрестности, после чего взял город в осаду. Подготовка к штурму шла полным ходом, когда к стратегу пришла делегация от хиосцев и предложила выступить посредниками в урегулировании конфликта между фаселитами и Кимоном. Фаселис и Хиос связывали давние дружеские отношения, и поэтому нет ничего удивительного в том, что хиосцы решили уберечь своих торговых партнеров от большой беды. Лучники посылали в город стрелы с записками, в которых хиосцы уговаривали фаселитов открыть ворота. Их усилия увенчались успехом, и армия Кимона вступила в Фаселис. Большой крови удалось избежать, но местные жители должны были выплатить контрибуцию в десять талантов и предоставить в распоряжение стратега войска и корабли.
Наступление Кимона было настолько стремительным, что
