головой обеими руками, он произносил нараспев благословение на древнем данайском языке.
Расталкивая, увертываясь, протискиваясь и наступая на ноги, не обращая внимания на негодующие возгласы и отбрасывая в сторону холеные руки, пытавшиеся его схватить, ругаясь и пыхтя, Эйлас добрался-таки до ступеней храма.
Верховный жрец опустил перед Трюэном церемониальный меч, а тот, как того требовал обычай, положил обе руки на крестовину меча. Жрец нанес на лоб Трюэна царапину ритуальным ножом; на лбу выступила капля крови. Трюэн, склонившись, прижал эту каплю к рукояти меча, тем самым символизируя свою клятву защищать Тройсинет сталью и кровью.
Жрец снова высоко поднял корону и уже стал опускать ее на голову Трюэна, когда Эйлас взбежал по ступеням. Два стражника бросились наперерез, чтобы остановить его, но Эйлас успел пробежать между ними к алтарю и оттолкнул руку верховного жреца прежде, чем корона успела прикоснуться к челу Трюэна:
– Остановите церемонию! Этот человек не может быть королем!
Моргая в замешательстве, Трюэн поднялся на ноги, повернулся и посмотрел Эйласу в лицо. Его челюсть отвисла, глаза широко раскрылись. Но он тут же притворился, что разъярен, и закричал:
– Кто этот бродяга? Почему ему позволили вторгнуться в храм? Святотатство! Стража, уведите! Это сумасшедший! Отведите его в сторону и отрубите ему голову!
Эйлас оттолкнул стражников и воскликнул:
– Взгляните на меня! Разве вы меня не знаете? Я – Эйлас, принц Эйлас!
Набычившись, Трюэн не находил слов; губы его подергивались, красные пятна выступили на щеках. Наконец он натужно выкрикнул:
– Эйлас утонул! Неправда! Ты самозванец!
– Подождите! – дородный пожилой человек в черном бархатном костюме с трудом поднялся по ступеням. Эйлас узнал сэра Эсте, бывшего сенешаля при дворе короля Граниса.
Несколько секунд сэр Эсте изучал лицо Эйласа, после чего повернулся и обратился к собравшейся знати, с любопытством окружившей храм вплотную:
– Это не самозванец. Это принц Эйлас. – Он строго посмотрел на Трюэна: – Кому лучше знать, как не вам?
Трюэн ничего не ответил.
Сенешаль повернулся к Эйласу:
– Не могу поверить, что вы покинули Тройсинет и заставили нас скорбеть о вашей кончине только для того, чтобы сыграть с нами злую шутку и произвести впечатление на толпу, явившись в последний момент на коронацию!
– Сэр Эсте, я только что вернулся в Тройсинет. Я ехал сюда со всей возможной скоростью, загоняя лошадей, что могут засвидетельствовать мои спутники. Король Казмир бросил меня в темницу. Я сбежал, но меня захватили в рабство ска. Я мог бы рассказывать часами о своих злоключениях. Короче говоря, с помощью моих друзей я прибыл вовремя, чтобы спасти корону от убийцы Трюэна, столкнувшего меня в темное море!
Трюэн взревел от ярости:
– Никто не смеет запятнать мою честь и остаться в живых! – Схватив древний церемониальный меч, он замахнулся им, чтобы отсечь Эйласу голову.
Что-то мелькнуло в руке стоявшего неподалеку Каргуса; беззвучно пролетел широкий галисийский нож, глубоко вонзившийся в горло Трюэна – так глубоко, что острие выступило у того под затылком. Меч со звоном упал на каменные плиты. Глаза Трюэна закатились и побелели, ноги разъехались в стороны – он упал в судорогах на бок, дернулся, перевернулся на спину и затих.
– Удалите труп! – приказал страже сенешаль. Обратившись к собравшимся, он сказал: – Уважаемые представители лучших семей Тройсинета! Я подтверждаю под присягой, что принц Эйлас – законный и полноправный наследник трона. Кто смеет возразить или усомниться в моем решении? Пусть выступит вперед и предъявит обвинения!
Сэр Эсте подождал минуту в гробовом молчании.
– Продолжайте церемонию!
Глава 29
Спустившись с дворцовой рампы Миральдры еще до рассвета, Эйлас и Шимрод выехали на восток по прибрежной дороге. К вечеру они поднялись на перевал Лешего и придержали лошадей, чтобы насладиться открывшимся видом. Сеальд простирался до горизонта многоцветными полосами – дымчатыми черновато-зелеными, серовато-желтыми и сумеречно-желтыми, дымчатыми сиренево-голубыми. Эйлас указал на далекий отблеск спокойной воды:
– Там Джанглин – пруд у Родниковой Сени! Сотни раз я беседовал в этом месте с отцом; его всегда больше радовало возвращение домой, нежели отъезд. Сомневаюсь, что ему удобно было сидеть на троне.
– А вам удобно на троне?
Эйлас задумался и через некоторое время ответил:
– Я был узником, рабом и беглецом. Теперь я король, что несколько удобнее. И все же, если бы у меня был выбор, я предпочел бы другую жизнь.
– По меньшей мере вам пришлось узнать, какова жизнь без прикрас, – сказал Шимрод. – Возможно, это будет вам на пользу.
Эйлас рассмеялся:
– Мой жизненный опыт никак не способствовал дружелюбию или благодушию.
– Вы молоды и, насколько я понимаю, не любите унывать, – возразил Шимрод. – Львиная доля вашей жизни еще впереди. Женитьба, сыновья и дочери – кто знает, что еще?
Эйлас хмыкнул:
– Маловероятно. Я не хочу жениться. Хотя… – Перед внутренним взором Эйласа неожиданно, невольно возник яркий образ: темноволосая девушка, стройная, как тростник, с бледно-оливковой кожей и миндалевидными глазами цвета морской воды.
– Что вы хотели сказать?
– Не важно. Я ее больше никогда не увижу… Пора в путь, однако, нам еще ехать восемь миль.
Они спустились на равнину Сеальда, проехали пару сонных деревень, лес, несколько старых мостов. Слева от дороги началась болотистая местность – сотни проток, окаймленных рогозой, ивой и ольхой. Болото пестрело птицами – по колено в воде бродили цапли, ястребы сидели, как часовые, на вершинах деревьев, в тростниках сновали черные дрозды, лысухи, выпи, утки.
Протоки становились глубже и шире, тростники погружались в воду – трясина превратилась в обширный пруд Джанглин, и дорога под сенью старых грушевых деревьев привела путников к замку Родниковая Сень.
Эйлас и Шимрод спешились у главного входа. Конюх взял под уздцы лошадей. Когда Эйлас покидал Родниковую Сень, чтобы отправиться ко двору короля Граниса, лошадьми обычно заведовал помощник конюха, паренек по имени Керн. Теперь Керн приветствовал Эйласа широкой, хотя и несколько нервной улыбкой:
– Добро пожаловать домой, сэр Эйлас, то есть, простите, ваше величество! Я еще не привык к вашему титулу – помню, как мы соревновались в плавании в пруду и боролись в сарае.
Эйлас крепко обнял Керна:
– Мы еще поборемся! Но теперь я король, и ты больше не можешь класть меня на лопатки.
Керн наклонил голову набок:
– Совершенно верно, иначе я не проявил бы должного уважения к вашему высокому званию. В любом случае, сэр Эйлас, то есть ваше величество, хорошо, что вы вернулись! Я позабочусь о лошадях – их не мешает почистить и накормить.
Двери парадного входа распахнулись – в проеме стоял седой человек со связкой ключей на поясе: Вейр,
