поди всю рыбу выловили…
— Да ты что! Немцы не мы, они народ дисциплинированный, рыбёшку меньше десяти сантиметров обратно в воду выпускают, — пояснил Бордадым. — Каждый рыбачёк сидит у воды с линейкой, поймал — замерил. Большую в ведро, маленькую — обратно в озеро.
— И ты тут что-то выловил? — не поверил Эдик. — Почему-то я ни одного рыбака не вижу…
— Увидишь, тут есть клёв, да ещё какой! — заверил Бордадым. — Я тут вот такого сома поймал!
И с этими словами майор развел руки широко в стороны, демонстрируя метровые размеры добычи. Но Эдик, с улыбкой свел ладони майора чуть назад.
— Ври, но хотя бы наполовину…
— Да ты шо! Я же честно! И щук тут ловил, и сазанов, и карпов! Весом больше чем на два килограмма.
Эдик махнул рукой и не стал спорить, а про себя подумал:
«Ладно, пусть врёт, если ему это доставляет радость! Для меня, действительно, главное воздухом подышать и на травке полежать…»
Бордадым забросил в воду одну донку, потом вторую, взял в руки спиннинг и принялся подсекать. А Громобоев помог по хозяйству Колыванову: положил водку и пиво в прохладную озёрную воду, сам сел в тенёк поддерево, на плащ-накидку расстелил газету, разложил огурцы, помидоры, хлеб, вскрыл банки бычков в томате, шпроты в масле.
«Уж не знаю как насчёт живой рыбы, а консервированная у нас всегда под рукой и в избытке», — подумал с усмешкой и прилёг на палатку.
Внезапно Громобоеву показалось что за ними наблюдают — кто-то невидимый сидел в просвете между камышами, на песчаном плесе, на противоположном берегу. Эдик прищурился, всмотрелся, приложил ладонь ко лбу. И точно — есть один наблюдатель — кот! Огромный серый большеголовый котяра пристально смотрел на рыбаков. Возможно, это был даже не домашний зверь, а европейский дикий лесной кот. Говорят, что и в густонаселённой Европе такие экземпляры ещё встречаются.
Кот поначалу сидел и не двигался, потом лениво почесался, затем подпрыгнул и поймал кого-то в воздухе, то ли бабочку, то ли муху и, в конце концов, лениво улёгся в траву. Бордадым окликнул Эдика, предложил выпить по одной охладившейся банке пива. Символически стукнулись, пожелали здоровья друг другу, отвлеклись, и Громобоев перестал наблюдать за незваным гостем. И тут Иван Иванович поймал небольшого окушка.
— Я же говорил! — обрадовался майор, бросая рыбку в ведро с водой. — Давай теперь за удачу по пятьдесят граммов! С почином нас!
Вскоре снова клюнула рыбёшка и майор подсёк окуня побольше.
— Стоп! А где первый? Ты куда ту мелочь девал? — спросил с подозрением зампотех. — Пожалел и выпустил? Ты что, защитник природы?
— Иваныч, не городи ерунду! Я ведь в стороне сижу, а ведро возле тебя! Может, она выпрыгнула?
Майор покачал в недоумении головой, выплеснул половину содержимого ведра и бросил крупного окуня в воду чтобы не задохся. Клёва какое-то время не было, Эдик снова прилёг на палатку и принялся рассматривать плывущие по небу облака. Было тихо, спокойно на душе, что он задремал. Проснулся капитан от грубого и яростного мата Бордадыма.
— Ты погляди! Опять пойманной рыбы в ведре нет!
— Я прикемарил, не усмотрел, — честно признался Эдик и огляделся в поисках того, кто мог украсть рыбу. Но никаких немецких озорующих мальчишек поблизости не было, как не было и других рыбаков. Только на том берегу продолжал сидеть в камышах серый котяра. Вернее, он не сидел, а по-прежнему лежал, блаженствуя, широко развалившись на солнышке.
— Может это вон тот хищник ворует? — предположил Эдик.
— Да ну, скажешь тоже. Да он же чистокровный немец, цивилизованный, ленивый и закормленный, — отмахнулся Бордадым. — Ладно, не беда, поймаю ещё…
Вскоре майор вытянул из пруда очередную мелочь, саданул её башкой о край ведра, чтоб не выпрыгнула, а Эдик стал следить за соседом-зрителем, устроившимся на той стороны пруда. Кот некоторое время внимательно посмотрел на рыбаков, потом вдруг встал, потянулся, и ушёл в камыши. Но не прошло и пяти минут, как он вдруг очутился за спиной Бордадыма. Этот хитрюга, крадучись тихо и осторожно полз по траве, затем быстрая короткая перебежка, и вот он уже у ведра. Котяра встал на задние лапы, заглянул внутрь, пошурудил в воде лапой, подцепил когтями добычу, хвать её зубами и бежать!
— Стой! Иваныч, грабят! Лови его! Держи!
— Кого держать?
— Кота! Это тот котяра, с противоположного берега!
Однако было поздно, жулика след простыл. Опять ни кота, ни рыбы. Вскоре этот серый пройдоха вновь появился на противоположной стороне. Кот сыто облизнулся и вновь нагло уселся наблюдать за рыбаком. Иван Иванович всё-таки умудрился поймать для себя большого леща, примерно килограмма на три, но сразу поставил ведро поближе к импровизированному столу, под присмотр Громобоева, смотал удочки, и они окончательно приступили к трапезе и выпивке. Кот уяснил, что с люди рыбалкой покончили, потерял интерес к пруду и любованию природой и убрался восвояси…
Полтора месяца отпуска пролетели быстро, как известно, отдыхать — не работать! Семья Громобоевых вновь совершила вояж по родственникам и друзьям, истратив не менее получки на подарки. Вернулся в полк в октябре, как и наметил, сразу лёг на плановую реабилитацию. В Ваймарском госпитале Эдика встретили как родного, в офицерской палате медленно выздоравливали старые знакомые: рыжему Юрке вынули спицу, старлей Олежка «суп-набор» все ещё был прикован к койке и никак не мог встать на ноги, переживал, что комиссуют по здоровью. Остальные соседи были незнакомые — ещё двое разбившихся на машине в нетрезвом виде молодых лейтенантов, этих сразу после выписки должны были отправить домой как нарушителей дисциплины. Госпиталь довольно сильно опустел, ведь две дивизии уже вывели и расформировали, осталась последняя, Нам-бургская, плюс штаб армии.
Громобоев был искренне рад вновь увидеть Ануфриенко. Однокашники, насколько позволяли застарелые травмы крепко обнялись, разговорились.
— Слышал? Вчера назначили нового командующего! Какой-то генерал-лейтенант Исаков, — поделился последними служебными новостями Юрка, служивший в бригаде материального обеспечения армии, и находившийся в курсе всех штабных новостей.
— Исаков? Василий Иванович?
Эдуард обрадовался возможной встрече с генералом. Как здорово, ведь новый командарм, можно сказать бывший однополчанин!
— Вроде бы да. А что, знаком с ним?
— Шапочно, — ответил Эдик и рассмеялся. — Он у меня комдивом был в Афгане. Золотой мужик! Умница, интеллигент, порядочен, не хам, как большинство начальников.
— Эге, хватит привирать! И какое знакомство может быть у капитана с генералом? Даже шапочное. Наверное, крепко тебя когда-то вздрючил?
— Да нет, Юрок, он лично руководил нашим спасением по радиосвязи, когда душманы часть моего батальона в горах в районе Горбанда окружили: нас было всего тридцать пять, а
