Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 159
контрасту с тем, что было до этого, то есть после Лефортовской тюрьмы, где тебя 12 часов в день допрашивают непрерывно. Когда ты входишь туда, за тобой захлопывается эта бронированная дверь, ты никогда не знаешь, выйдешь ли ты после допроса или тебя там оставят на многие годы.
После Лефортовской тюрьмы Италия представилась, конечно, каким-то земным раем. Но что более всего меня поразило – это атмосфера и стиль жизни, как будто бы попал на другую планету, в совершенно другой мир. Это какая-то необыкновенная беспечность, легкость, радость жизни, открытость в людях, благодушие и благожелательность.
Я живу более двадцати лет в Италии, я не только не видел драки, я не видел просто какого-то резкого конфликта между людьми, не видел никогда проявления злобы, я даже не представляю, как эта злобность выглядит у итальянцев. Потому что русский или советский человек очень быстро и легко злится, по-моему, легко вступает в конфликты, я бы даже сказал – любит конфликтовать.
В Италии это нечто прямо противоположное. Вот меня в Москве всегда удручала толпа, вот эта толпа где-нибудь в публичных местах, на автобусной остановке, в метро, в магазине. В Италии я даже не могу назвать это толпой. Скажем, на автобусной остановке стоят люди. Не тесно, не жмутся друг к другу, а стоят какие-то отдельные личности, и каждый сам по себе, и видно, что он живет какой-то отдельной жизнью. Они никогда не толкаются, даже если тесный проход, вас никогда никто не толкнет. Или случайно, скажем, в совсем тесном автобусе вы кого-то толкнули, никогда вы не встретите раздражения. В ответ кто-то обернется к вам с улыбкой снисходительной – ну, да, ничего не поделаешь, так бывает.
И никогда я не видел, чтобы в Италии кто-нибудь лез без очереди, как в Москве. И почему – я это понял потом. Если кто-то лезет без очереди, вся очередь стоит совершенно спокойно и безо всякого раздражения, никто не протестует, никто не раздражается, а, наоборот, смотрят на этого человека снисходительно, как бы даже сожалея. И получается, что не он дурачит других, а он сам выгладит как дурак. И, по-моему, второй раз уже без очереди не полезет.
И что еще поразило в первое время – это какое-то чувство благодарности жизни. Я помню, как в первые же дни ехал в электричке в Милан и разговорился с соседом. Какой-то просто железнодорожный служащий. И он мне сказал фразу, которая меня поразила: «Я необыкновенно счастлив был в жизни, не только сбылись все мои мечты, но, даже более того, о чем я мог мечтать». И вот я подумал: я не помню за всю свою жизнь в России ни одного человека, который бы мог сказать о себе такие слова.
И что еще меня поразило в первое время – вот это необыкновенное чувство красоты, ощущение жизни как праздника, и умение сделать эту жизнь красивой. Всё, начиная с городов. Конечно, итальянские города, особенно древние, старинные итальянские города, это просто сказка потрясающей красоты, ни с чем не сравнимой. И не только города, а дома, особенно интерьеры внутри, причем интерьеры простых баров, кафе, не так в больших городах, как в маленьких городках, это сделано с такой фантазией, с таким вкусом – всё утопает в цветах. Просто не хочется оттуда уходить.
– Юрий Владимирович, вам, с вашим колоссальным опытом перевода итальянской литературы, показалось, что Италия реальная отличается от Италии литературной, к которой вы привыкли?
– Она, конечно, отличалась, потому что одно дело – представлять себе что-то абстрактно, и другое дело – столкнуться с реальностью. Реальность всегда как-то богаче, всегда отличается от абстрактной идеи. Но я бы не сказал, чтобы она резко отличалась в чем-то принципиально. Принципиально это было примерно то, что я составил себе в моем представлении после чтения книг, фильмов, встреч с немногими итальянцами, которых я знал в Москве до отъезда.
– Наверное вам встретились и какие-то русские в Италии? Кто произвел на вас наибольшее впечатление?
– Русских в Италии в то время не было, когда выехал более двадцати лет назад. Можно сказать, я был одним из первых русских в Италии. Но встретил я одного человека, о котором хотелось бы сказать несколько слов. Есть в Италии ассоциация «Христианская Россия». Это католики, которые почему-то полюбили Россию, которые изучали русский язык, русскую культуру и посвятили свою жизнь вот этой деятельности в пользу России и в пользу страдающих русских людей. И у этой ассоциации недалеко от города Бергамо есть старинная вилла. Владелица этой виллы оставила по завещанию в благотворительных целях этой ассоциации эту виллу. Это старинная вилла XVII века с большим парком. Когда я говорю слова «вилла» и «парк», представляется себе что-то прекрасное. На самом деле выглядело это несколько иначе. Это дом, который не ремонтировался, я думаю, лет двести. Штукатурка всюду обваливается, потолки протекают, комната, где я спал – в углу стоял тазик и ночью, если шел дождь, туда капала вода.
Всюду на карнизах множество барельефов, картин, старинная обстановка, но на всех этих карнизах и барельефах лежит пыль, которой, я думаю, лет сто, она уже окаменевшая. Вид такой запущенности. Ну, конечно, без денег, без хозяина так выглядела эта вилла.
И на этой огромной вилле жил один единственный человек, которого звали отец Нил [Кадонна]. И когда я приехал в Италию, эта ассоциация, зная, что мне негде жить и не на что существовать, меня просто пригласила жить на этой вилле и кормили меня там. И вот я приехал на эту виллу и встретился впервые с отцом Нилом. Мне открыл дверь отец Нил и заговорил со мной на чистом русском языке, безо всякого акцента. Лицо у него, с окладистой русской бородой, выглядело как лицо русского священника. Не хотелось бы произносить громких слов, но об этом человеке можно действительно сказать, что это святой человек. Никакого имущества у него никогда я жизни не было и нет, всё его имущество это его черная ряса, причем довольно старенькая и поношенная. Никаких эгоистических интересов тоже – он живет только для других. Такая действительно христианская жизнь. И вот этот человек мне помог в первые годы моей жизни. Я жил там четыре года, не мог найти никакой работы, это было очень трудно. Он меня кормил, утешал, и вот эта его помощь была первым моим опытом в Италии, столкновением с итальянской действительностью. И потом другим русским он тоже помогал, много после меня приезжало эмигрантов, он помогал
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 159
