Со своей мамой он тоже смог-такиналадить нормальные отношения, а не те, которым однажды Влада стала невольнойсвидетельницей дома, на кухне, и признать, что Валентина его мать. Правданекоторое время Антон страшно боялся и в некотором роде стеснялся этогопризнания, а потом, отбросив все условности, сказал что-то вроде 'это моя мать,и плевать, что на этот счет могут подумать остальные'. Это стало в некоторомроде последним шагом от всеобщей ненависти, испытуемой Антоном, если не ко всемвокруг, то ко многим, небезразличным к нему людям, из собственного окружения.Он просто смог переступить через себя и изменится... Ради Влады. Малышей. Ихновой жизни...
- Владуська, - вырывая ихностальгических и счастливых воспоминаний, томно протянул Громов, высунувголову из спальни.
- Неужели все? Я могу, наконец,прилечь и забыться крепким и долгожданным сном, после этих утомительных дней? -не скрывая усмешки, издевательски переспросила девушка.
- Ага, сейчас! - фыркнул Антон, -не дождешься! Иди, давай скорее! А то я ведь могу и передумать.
- Звучит угрожающе, - поднимаясьс кресла, Владислава направилась к спальне.
И прежде чем она успела дойти,дверь буквально перед носом захлопнулась. Нет, ну точно издевается! Разве такможно? Хотя, да, он ведь и так давно не творил глупостей. Норма не выполнена, инужно срочно исправлять эту 'несправедливость'.
- Как смешно, Громов, - фыркнулаВладислава, открывая дверь, - прямо детский сад...
Договорить Владислава не смогла,потому, как не успела она взглянуть перед собой, как заиграла довольно знакомаямелодия, вызывающая странные ассоциации. Многообещающая полутьма, разбавляемаялишь расставленными повсюду свечами... Повсюду лепестки роз, разбросанные покомнате и кровати и... Антон...
Босиком, в черных брюках, белоснежнойрубашке, галстуке и... шляпе и... С розой в зубах?! Он стоял посреди комнатыи... исполнял какие-то странные телодвижения, чем-то напоминающие танец.
Сказать, что Влада была удивлена,ничего не сказать. Она была в настоящем культурном шоке. Вот чего не ожидала,так не ожидала. Мелькнула странная мысль-предположение, когда только он успелпереодеться из домашних джинс и сотворить такой 'погром' в спальне? Хотя,времени, было предостаточно... Но думать и дальше о таких мелочах девушка немогла, потому что... Антон продолжал, перетаптываясь с ноги на ногу, дергаяплечами в такт музыки, медленно стаскивать из себя галстук, при этом такмногообещающе усмехаясь, пряча глаза за полами шляпы...
- Антон, ты это...? - потеряввсяческую способность связно говорить, пробормотала Владислава, - что сейчасделаешь?
- Замолчи, детка и простонаслаждайся, - пританцовывая, Громов подошел к девушке и, ухватив её за руку,резко потянул на себя, прижимая спиной к груди. Ловко маневрируя, провеллепестками цветка все так же зажатого в зубах, по шее Влады. После чегосвободной рукой запихал розу в волосы девушки, и медленно, еле касаясь,прошелся теперь уже просто губами по шее, опаляя дыханием, и прикусив мочкууха, хрипло прошептал - помнится, кто-то когда-то говорил, что мне слабо?
- Что слабо? - непонимающе, спридыханием уточнила Владислава.
- Станцевать ради тебя стриптиз,- забираясь одной рукой девушке под кофточку, бормотал мужчина, - Я ни черта непонимаю, как это делается, но сейчас тебе докажу, что для тебя я готов и не натакое...
Так вот значит что! Додумался же!А Влада только хотела спросить, кто его надоумил на подобное. А оказывается,она сама. Но это было так давно и совсем не серьезно. А Антон... вспомнил жетот глупый вечер в московском гей-клубе. Причем спустя столько времени... Хотяэто было даже... забавно.
- Громов, ты сумасшедший, -запустив руку в волосы любимого, хохотнула Влада.
- Не больше, чем моя любимаяженушка, - покрывая легкими поцелуями шею девушки, выдал Антон.
Прикусив губку, Владислава,откинув голову к плечу мужа, плавясь под его ласками, уже явно была настроенана нечто другое, как он... резко отстранившись, и обкрутив девушку вокруг своейруки, отбросил на кровать. Смело. И отрезвляюще с его стороны.
Послав вопросительный взглядАнтону, Влада с удивлением поняла, что он собирается продолжить дальше. Болеетого, он уже продолжал. Развязав злосчастный галстук, и подойдя обратно кдевушке, он, забросив его ей на шею, потянул на себя, вытанцовывая характерныедвижения бедрами. Какие-то доли секунды, и он резко отпустив Владу отступивназад, медленно... нет, очень медленно стала расстегивать пуговички на рубашке.
Черт, а оказывается, как толькопервый шок прошел, то подобное зрелище действует очень даже возбуждающе. А ещекажется слишком томительным для ожидания. С каждой секундой Влада все большехотела не просто созерцать, но и прикоснутся... почувствовать его ближе...гораздо ближе... Нет, она никогда не сомневалась, что он может быть оченьопытным соблазнителем. Но чтобы так!
- Антон, может уже хватит? И яповерю тебе на слово? - сипло выдохнула девушка.
- Тебе не нравится? - последняяпуговка на рубашке расстегнута.
Вот гад! Будто и так не видно,что нравится! И при этом продолжает в лучших законах жанра, томительностягивать с себя рубашку, медленно оголяя мускулистый торс. Нет, он так точноподведет под монастырь!
Сняв с себя таки несчастнуюрубашку и прокрутив над головой, бросил прямо в руки Владиславы. И словноуслышав или увидев немую мольбу в её взгляде, Антон подошел ближе, и, потянувдевушку за руку, направляя своей рукой, позволил ей расстегнуть ремень. И кактолько это сделал... снова предусмотрительно отошел, и, пританцовывая вытащилремень из брюк. Видно, эта вся медлительность начинала утомлять и его, потомукак практически сразу, самостоятельно, расстегнул пуговицу, перебираясь кмолнии... Но...
Какой-то посторонний шум,перекрикивающий негромко играющую музыку, заставил обоих замереть,прислушиваюсь.
- Черт, только не это! -обреченно вздохнув, собираясь вставать, первой опомнилась Владислава.
- Сиди! - жестом останавливаядевушку, поспешно прикрикнул Антон, и более спокойно добавил - я сам, - и,направляясь к двери, на ходу бросил - готов поспорить, что это Соня.
Не давая Владе ответить,торопливо направился в детскую. Наверное, Громову стоило злиться на то, чтодаже в такой момент его дети не могут спокойно поспать. Но как ни странно, ноон не мог злиться. Эти двое мелких сорванцов родившись... даже еще неродившись, уже тогда стали для него смыслом жизни и настоящей радостью, и им онготов был простить все на свете. Ну или почти все на свете.
Осторожно приоткрыв дверь, Антонзаглянул в спальню. На удивление здесь было тихо. Но ведь иногда эта тишинабывает так обманчива.
Тихо зайдя внутрь, мужчина,подошел к первой кроватке, где мирно сопел Сашка. Александр. Его сын игордость. Продолжатель рода. Веселый и озорной мальчуган, с Владкиными глазами.Но хмурился точно, как Антон. Как сейчас, сжав кулачки у личика. Наверное,что-то снится. Иначе откуда столько недовольства. Хотя, по словам Влады, их сынявно весь в папочку. Во всяком случае характером так точно. Так что подобноевыражение лица совсем не удивительно...
