Судья улыбнулся, глядя со своего возвышения на счастливые лица.
— Позвольте мне первым приветствовать в вас полноправных граждан Соединенных Штатов, — сказал он.
В одиннадцать часов сэр Пол Мэтланд тихонько кашлянул и объявил собрание открытым.
— Прежде всего я хотел бы поздравить нашего президента с возвращением из Нью-Йорка, — он бросил взгляд направо. За столом послышался одобрительный шепот. — Но я поступил бы недобросовестно, если бы не признался, что испытываю некоторое беспокойство, вызванное поступающими из этого города отчетами. — Снова шепот, но на этот раз более громкий.
— Правление поддержало вас, Дик, когда вы, не спрашивая нашего одобрения, купили «Нью-Йорк Трибьюн» за двадцать пять центов, — продолжал сэр Пол. — Однако теперь мы считаем, что вы должны поставить нас в известность, сколько еще вы намерены терпеть убытки в размере около полутора миллионов в неделю. Потому что в настоящее время ситуация такова, — он взглянул на колонки цифр в лежащих перед ним бумагах, — что лондонские прибыли компании только-только покрывают убытки, которые мы несем в Нью-Йорке. Через несколько недель нам придется посмотреть в глаза нашим акционерам на общем годовом собрании, — он обвел взглядом своих коллег, сидевших вокруг стола, — и я не уверен, что они одобрят наше руководство, если ситуация не изменится. Как всем вам известно, в прошлом месяце цена наших акций упала с 3,1 до 2,7 фунтов.
Сэр Пол откинулся на спинку стула и повернулся к Армстронгу, давая понять, что готов выслушать его объяснения.
Армстронг обвел взглядом стол для заседаний, думая, что почти все присутствующие находятся здесь благодаря его покровительству.
— Я могу сообщить правлению, господин председатель, — начал он, — что мои переговоры с нью-йоркскими профсоюзами, которые, признаюсь, не давали мне спать по ночам, наконец подошли к завершению.
На некоторых лицах появились улыбки.
— Семьсот двадцать членов профсоюза печатников уже согласились досрочно выйти на пенсию или получить пособие по сокращению. Я объявлю об этом официально, как только вернусь в Нью-Йорк.
— Но по оценкам «Уолл-Стрит Джорнал», — сэр Пол сверился со статьей, которую достал из портфеля, — нам нужно сократить от полутора до двух тысяч человек.
— Да что они могут знать, сидя в своих уютных кабинетах с кондиционерами? — вскипел Армстронг. — Это я сталкиваюсь с этими людьми лицом к лицу.
— Тем не менее…
— Вторая серия увольнений и сокращений пройдет в следующие несколько недель, — продолжал Армстронг. — Я уверен, что к следующему заседанию правления закончу эти переговоры.
— И как по-вашему, сколько пройдет недель, прежде чем мы ощутим на себе выгоду от этих переговоров?
Армстронг задумался.
— Шесть. Максимум восемь, господин председатель. Но, разумеется, я буду делать все возможное, чтобы ускорить процесс.
— Во сколько этот ваш последний пакет обойдется компании? — спросил сэр Пол, взглянув на лежавший перед ним лист бумаги. Армстронг видел, что он по одному отмечает вопросы в своем списке.
— Я не могу сейчас назвать точную цифру, господин председатель, — ответил Армстронг.
— На данный момент, — сэр Пол оторвал взгляд от своих записей, — меня вполне устроит оценка «на глазок», как говорят американцы.
Смех немного разрядил напряженную обстановку за столом.
— Двести, может быть, двести тридцать миллионов, — сказал Армстронг, зная, что по подсчетам нью-йоркских бухгалтеров эта сумма может дойти до трехсот миллионов. Никто не пожелал высказать свое мнение, хотя некоторые стали записывать цифры.
— Возможно, от вашего внимания, господин председатель, ускользнул тот факт, — добавил Армстронг, — что здание «Нью-Йорк Трибьюн» находится на балансе, и его примерная стоимость составляет сто пятьдесят миллионов долларов.
— До тех пор, пока издается газета, — уточнил сэр Пол, листая страницы глянцевого буклета, который ему любезно предоставила юридическая фирма из Чикаго под названием «Спендер, Диксон энд Уизерс». — Но если она закроется, здание, как мне стало известно из надежных источников, будет стоить не больше пятидесяти миллионов.
— Мы не собираемся закрываться, — ответил Армстронг, — и скоро это будет понятно каждому.
— Могу только надеяться, что вы правы, — тихо произнес сэр Пол.
Армстронг молчал, пока правление обсуждало остальные вопросы повестки дня. Почему к нему так плохо относятся в собственной стране, думал он, а в Штатах называют героем? Его мысли снова вернулись к собранию, когда он внезапно услышал слова секретаря компании Эрика Чэпмена:
— …и в настоящее время у нас накопился солидный излишек на этом счету, господин председатель.
— Как и должно быть, — заметил сэр Пол. — Будьте добры, назовите нам цифры, мистер Чэпмен.
Секретарь компании наклонился, достал старомодный гроссбух в кожаном переплете и положил на стол.
— Пенсионный фонд, — начал он, — финансируется, как известно членам правления, за счет объединенных взносов. Служащие выплачивают в фонд четыре процента от зарплаты, а руководство пополняет его такими же суммами. В годовом исчислении мы в настоящее время выплачиваем нашим бывшим служащим приблизительно 34 миллиона фунтов, а от работающих сотрудников получаем доход в размере 51 миллиона фунтов. Отчасти благодаря удачной инвестиционной программе, которую проводят наши акционерные банки, сальдо этого счета в настоящее время составляет чуть больше 631 миллиона фунтов, при том, что для надлежащего выполнения наших правовых обязательств перед бывшими служащими требуется около 400 миллионов.
— Прекрасно, прекрасно, — промурлыкал сэр Пол. Армстронг внимательно слушал.
— Однако мне следует проинформировать правление, — продолжал Чэпмен, — что хотя на бумаге излишек кажется большим, в действительности это, учитывая увеличение средней продолжительности жизни, не более чем необходимый резерв.
— Мы учтем вашу точку зрения, — кивнул сэр Пол. — Другие вопросы?
Все молчали, и директора стали убирать ручки в карманы, закрывать папки и открывать портфели.
— Хорошо, — сказал сэр Пол. — В таком случае объявляю собрание закрытым, и теперь мы все можем прерваться на обед.
Не успели они войти в столовую, как Армстронг тут же взялся за дело. Не дожидаясь остальных, он уселся во главе стола и набросился на первое блюдо. Когда в столовую вошел Эрик Чэпмен, он помахал ему рукой, приглашая его сесть справа от себя. Питер Уэйкхем занял место слева. Сэр Пол нашел свободный стул в центре стола с правой стороны.
Армстронг в полуха слушал болтовню секретаря компании о своих неудачах в гольфе, о состоянии правительства и экономики. Его не интересовало мнение Чэпмена о Нике Фальдо,[39] Ниле Кинноке[40] или Алане Уолтерсе.[41] Но когда Чэпмен сел на своего любимого конька — пенсионный фонд, Армстронг внимательно слушал каждое слово.
