– Все еще слышу крик Сутъяди.
– Да… – Молчание явно затягивалось, и я кивнул в сторону арки. – Хочешь попасть внутрь?
– Ты спятил, мать твою? Нет. Просто остановилась, чтобы…
Она бессильно махнула рукой в сторону закрашенного техноглифа.
Я внимательно изучил изображение.
– Что, инструкция к сверхсветовому двигателю?
Таня почти засмеялась:
– Нет.
Вытянув руку, она пробежала по одному из техноглифов, не касаясь пальцами.
– Это статья для обучения. Нечто среднее между стихотворением и инструкцией для юношей. Часть – уравнения, возможно, касающиеся подъема или переноски тяжестей. По сути, все это граффити. Здесь говорится… – Остановившись, она снова покачала головой. – Нет, это невозможно перевести. Но здесь речь… м-м… речь о надеждах. Скажем так: разъяснение о сути отношений с вечностью, начиная с мечты о полете – до того момента, когда можно использовать свои крылья. И о том, что предстоит большой путь – прежде чем удастся летать в густонаселенных пространствах.
– Ты меня дурачишь. Неужели так и написано?
– Да, так. И это увязано с кое-какими уравнениями. – Таня отвернулась к техноглифам. – Они хорошо ориентировались в сложных проблемах. В марсианской психологии вообще нет деления по проблематике. Такого, что соответствовало бы нашим представлениям.
По-моему, демонстрация собственных знаний совершенно вымотала нашего археолога. Она как-то сникла.
– Я собиралась в начало раскопа. Там есть кафе, на которое показывал Респинеджи. Не уверена, выдержит ли мой желудок, но…
– Что же, я с тобой.
Она взглянула на мой мобилизируюший костюм – не слишком выделявшийся под одеждой, полученной у распорядителя раскопок.
– Кажется, мне следовало запастись таким же.
– Едва ли в оставшееся время он принесет реальную пользу.
Мы медленно двинулись вверх по склону.
– Как ты думаешь, все получится? – вдруг спросила Таня.
– Что именно? Сделка по продаже самого крупного за последние пятьсот лет археологического открытия по бросовой цене? За деньги, сопоставимые со стоимостью виртуального хранилища или одного коммерческого старта? Сама-то представляешь масштаб?
– По-моему, Респинеджи – продажный торгаш, и не стоит доверять ему больше, чем тому же Хэнду.
– Таня, – мягко сказал я. – Вовсе не Хэнд сдал нас Карере. Респинеджи совершает сделку века и знает это. Здесь он вполне надежен, можешь мне поверить.
– Ладно. Ты у нас Посланник.
Кафе выглядело так же, каким запомнилось в прошлый раз. Заброшенное место с потертой мебелью, расставленной под громоздившимися наверху конструкциями раскопа. Над головой слабо мерцала объемная картинка меню, а на экране музыкального автомата почти беззвучно разевала рот вездесущая Лапиния. Звук был предусмотрительно выведен на минимум. Вокруг стояли разнообразные марсианские редкости. На мой взгляд, совершенно случайная коллекция.
Мы оказались единственными посетителями.
Неизвестно откуда появился официант – как оказалось, скучавший за стойкой. С обиженным лицом он встал рядом с нашим столом. Я посмотрел сначала в меню, потом на Вор-дени. Она лишь покачала головой.
– Мне только воды, – сказала она. – И сигареты, если у тебя нет.
– "Сайт-севен" или "Волю к победе"?
Таня поморщилась:
– "Сайт-севен".
Официант взглянул на меня в надежде на более существенный заказ.
– Кофе есть? – Он кивнул. – Неси. Черный. И влей туда чуток виски.
Официант неохотно побрел на кухню. Подняв бровь, я недоуменно посмотрел на Вордени.
– Оставь его. Что за интерес работать в таком месте.
– Что еще хуже, он может быть мобилизованным. Кстати, взгляни на декор. О чем тут говорить.
Археолог слабо улыбнулась.
– Такеши… – Она наклонилась ко мне. – Когда ты отправишься в хранилище… Я… гм… я не пойду с тобой.
Я кивнул. Следовало ожидать.
– Извини.
– Почему извиняешься?
– Ты… Ну, за два месяца ты многое сделал. Вытащил меня из лагеря.
– Вытащили. Потому, что в тебе нуждались. Не забыла?
– Я так сказала со зла. Злилась не на тебя, но…
– Нет на меня. На меня, на Шнайдера, на весь гребаный одетый в военную форму мир. – Тут я пожал плечами. – Я тебя не осуждаю. Собственно, ты права. Из лагеря тебя вытащили потому, что ты была нужна. И ты ничем мне не обязана.
Таня внимательно изучала свои ладони.
– Такеши, ты помог собрать воедино мое "Я". Не могу не признать: вся эта посланническая хрень работает безупречно. Мне стало лучше. Не сразу. Но я вернулась к работе.
– Что ж, отлично. – Немного помедлив, я все же сказал:
– Факт остается фактом: я сделал это лишь потому, что нуждался в твоей помощи. Часть нашей миссии. Зачем вытаскивать тебя из лагеря, если там остается половина твоей души.
Вордени недоверчиво переспросила:
– Души?
– Извини, я выразился не совсем точно. Наверное, слишком долго общался с Хэндом. Дело не в том, что твой уход будет проблемой. Мне любопытны твои мотивы.
Возле стола появился официант, и мы замолчали. На столе появились сигареты, вода и мой кофе. Открыв пачку, Вордени протянула одну через стол. Взяв сигарету, я покачал головой.
– Я сам выхожу из дела потому, что оно плохо кончится. Для тебя.
Она засмеялась почти беззвучно и достала из пачки еще одну сигарету. Потом зажгла ее о полоску для прикуривания. Вверх поднялись сизые завитки.
Официант отошел в сторону, и я отхлебнул глоток кофе, смешанного с виски. Приятное ощущение. Вордени выпустила в потолок струю дыма.
– Почему я остаюсь?
– Да, почему ты остаешься?
Она уставилась взглядом в поверхность стола.
– Такеши, сейчас я просто не могу уйти. Рано или поздно то, что мы нашли, станет достоянием общества. Ворота захотят открыть. Или отправят межпланетный корабль. Возможно – и то, и другое.
– Да, рано или поздно. Пока этому мешает война.
– Я не могу ждать.
– Но почему не подождать, например, на Латимере? Так безопаснее.
– Не могу. Ты сам говорил – транзит до Латимера отнимет минимум одиннадцать лет. При полном ускорении и без коррекции курса. Возможно, курс придется менять. Кто знает, как сложится ситуация через одиннадцать лет?
