Рён тут же вскинулась:
— Нет! Там нельзя ходить!
Андре без спора с нею согласился:
— Нельзя так нельзя. Пойдем поверху.
— Да что за спешка? — пожал плечами Дени. — Отдохните недельку. Надо только передать в город, что вы целы, чтобы там не волновались, и, пожалуй, раздобыть вам лошадей. Вы ноги-то не сбили?
— Нет пока, — улыбнулся Андре. — А помнишь, как мы ходили вдоль моря и до горизонта?
Санька тоже улыбнулась и объяснила Рён:
— Мы были еще маленькие, лет по семь-восемь, когда Бет вдруг решила научить нас правильно ходить. И вот она весной вывела нас на берег моря, в пригород…
— Там все цвело, сады как облака, — добавил Андре.
— Да. Легкие, белые, и нам все нипочем. И Бет показала нам самый дальний мыс…
— Как раз на западе, — вставил Дени.
— И мы пошли. Вперед, до горизонта.
— Обратно нас, правда, везли, — уточнил Дени, — потому что ноги посбивали почти все.
— Но никто не плакал, — сказал Андре.
— А мы тогда поспорили: кто заплачет, тот будет сидеть в автобусе нечетным — в смысле, один, — продолжала Санька.
Теперь улыбнулась Рён.
— И кто же сидел нечетным, если никто не заплакал?
— Да просто Бет взяла кого-то на руки, — усмехнулся в ответ Андре.
Дени сердито отвернулся, и Андре попробовал его утешить:
— А я зато однажды поревел в свое удовольствие. Вас рядом не было, никто меня не видел, кроме Бет.
Дени буркнул:
— С чего это ты вдруг ревел?
— А я заблудился. Лэнд был тогда открыт — это случилось давно. Я пошел по тропинке, выбежал к реке — ну, в общем, хорошо так потерялся. А потом вдруг увидел Бет. Она как раз оглядывалась по сторонам: меня высматривала. Ну, я и взвыл — чтобы было слышно, где я. А случилось это на тропинке от пятого поста к броду.
— Где ж там можно заблудиться? — спросил Дени.
— В траве. Там лопухи и сейчас в рост человека, они меня совсем закрыли. Но я, конечно, больше воображал, что заблудился. Тропа-то никуда не делась.
В теплом уютном полумраке всем стало просто и легко, будто вернулось детство, — всем, кроме Рён. Дом не сумел ее утешить и успокоить. Ей не сиделось в дружеском кругу у очага; какая-то тревога гнала ее куда угодно — хоть в начавшийся буран, — но только прочь из дому.
— Мне в прошлый раз — то есть когда я в прошлый раз сюда забрела — показалось, что отсюда в глубь долины тоже идет тропа, — сказала Рён.
Санька насторожилась:
— Откуда же ей взяться, если здесь никто не живет?
— Дело в том, что на Круге тропы не зарастают. Если однажды ее кто-то проложил, то она никуда не денется. А если есть тропа, она должна вести к какому-то жилью. Может быть, тут кто-нибудь и живет совсем недалеко. Могли бы поделиться парой лошадей.
— И санками, — добавил Дени.
— Для санок снега мало. Можно сказать, что совсем нет. Я бы, пожалуй, посмотрела, есть ли тропа на самом деле или мне показалось. Прямо сейчас.
Рён встала, чтобы идти на поиски мифической тропы.
— Вы со мной не ходите. Я недалеко и ненадолго, — сказала Рён так, что всем стало понятно: ходить за ней действительно не надо.
Она ушла, и у очага стало спокойней, но все равно витал отзвук печали и разлада. Санька спросила:
— Может, мы зря ударились при Рён в воспоминания? Ее тогда не было с нами…
— Да нет. Это неважно. Она всегда так, — сказал Дени, пожав плечами.
Андре быстро взглянул на него и спросил:
— Прости, малыш, это, конечно, дело не мое, но что у вас случилось? Вдруг мы чем-нибудь поможем?
— Да я не знаю, что у нас случилось, — ответил Дени, помолчав. — Ничего. Просто вы, к примеру, изначально дружные, а мы как начали ругаться, так все никак не остановимся.
— Когда вы начали ругаться?
— С самого начала. Ты вообще-то знаешь эту историю? Я сбежал от охотников, они за мной погнались, а я как раз дошел до водопада возле дома Рён, увидел ее там на камне и начал с ней ругаться, чтобы она ушла. Я и не думал, кто она, не знал, что там Порог. Просто хотел ее прогнать, чтобы она не попала к ним в лапы.
— Хорошо, что Рён тебя переспорила, — улыбнулась Санька.
— Да. Она меня за шиворот втащила на Круг. И потом… Если бы не она… даже Бет не смогла ничего со мной поделать… в смысле, с заражением крови. А Рён принесла живой воды.
— Ну и с чего тут ругаться? — спросил Андре. — А вы вообще друг другу кто? Вы обручились или просто так — приятели?
— Не знаю, — буркнул Дени, глядя в огонь.
— Подожди. Как это может быть? С вилой нельзя не знать. В принципе невозможно. Да, впрочем, и не с вилой тоже…
— Я вообще не знаю… как все это бывает. Ну, мне это никогда не было интересно. То есть я слыхал, что надо объясняться… слова всякие произносить…
— А тебе лень? Язык отсохнет?
— Ты сам-то, что, так прямо взял и сразу объяснился?
— Я-то? Конечно. Именно так прямо. Пока кто-нибудь другой меня не обошел.
— Какой еще другой?
— Откуда я знаю? Мало у нас народу, что ли? Всякие Робби, Зденеки, Эрики… И Милош тоже очень славный парень. Вот разве что тебя я не считал особенно опасным. Я так прикинул, что ведь я уже не дам отбить у себя Саньку. Значит, и другой не даст. Ну вот… Я взял и сразу все… решил.
— Когда?
— Давным-давно. Когда мы, помнишь, ездили на соревнования по фигурному катанию?
— Почти не помню. Мне не очень понравилась эта затея. Вы там все парами катались.
— Андре потом каждый год заново объяснялся, — вставила слово Санька. — Чтобы я не забыла или не передумала.
— Правда?
— Правда, — кивнула Санька. — Наверно, мы поэтому никогда и не ругались. Мне с ним всегда было надежно и спокойно. И вообще мне очень нравилось, что он такой смелый и так серьезно ко мне относится.
— А сколько ему было лет? — ошарашенно спросил Дени.
— Да лет пятнадцать, вряд ли больше. Какая разница?
— Но вы же тогда все-таки не поженились?
— Конечно, нет. А зачем? — сказал Андре с мягкой усмешкой. — Сначала надо школу окончить, а уж потом детей растить. Да и вас тоже ведь никто не гонит.
— И Санька все это восприняла всерьез?
— Конечно, — кивнула ему Санька.
— А я для Рён что-то вроде щенка, которого она вытащила из лужи, — сказал Дени с почти победоносной горечью.
— С чего ты взял? — спросил Андре.
